Понятие гражданство означает правовую принадлежность лица к данному государству, в силу которой на человека распространяются законы этого государства, соответствующие гражданские права и обязанности. Тема гражданственности, гражданского сознания, умения быть гражданином занимала умы мыслителей с незапамятных времен. Рассуждения в этой области знаний можно встретить у многих философов, начиная с Платона, считающегося одним из первых авторов наиболее разумных идей, понятий, истин и полезных рекомендаций по государственному устройству.

Эти идеи основаны на свойственном большинству греческих философов синтетическом восприятии мира как единого целого. У Платона оно трансформируется в представление об универсуме как стройном и соразмерном порядке. Именно к политически оформленному бытию, к государственности самым непосредственным образом относится принцип порядка, пронизывающий все: "...людей объединяет общение, дружба, порядочность, воздержанность и высшая справедливость; по этой причине нашу Вселенную называют "космосом", а не "беспорядком" и не "бесчинством"".

В этой связи государство, как утверждает Платон, есть не преходящая форма организации общества, а форма, устремленная к идеалу общежития людей, способных жить в мире и совместными усилиями утверждать торжество нравственности, справедливости и духовности. Люди, как известно, появляются на свет непохожими друг на друга, один способнее к одному делу, другой - к другому. Поэтому удобнее и лучше, если каждый будет заниматься только тем делом, к которому он наиболее способен. Отсюда разделение занятий, отсюда же и взаимная нужда друг в друге, предписывающая упорядочить отношения между людьми. Все требуемое будет сделано в большем количестве, легче и лучше, если каждый будет делать то, к чему больше всего склонен по своей природе, своевременно и не отвлекаясь на другие дела.

Исходя из этого, следуя идеям Платона, каждому человеку - составной части государственного целого - необходимо развивать ту добродетель, которая соответствует его природной склонности и его социальному положению. Природное разнообразие и неравенство индивидов должно слиться в гармоничное единство добродетелей, к которым относятся мудрость, мужество, благоразумие и справедливость, а как это правильно сделать, могут помочь и разъяснить философы. Они способны подчинить низшие добродетели высшей, т.е. мудрости (софии), охватить всю полноту и единство государственных идей, патриотических идеалов и гуманистических ценностей. Разум вносит порядок в человеческие отношения, а закон устанавливает меру поведения.

В нормальном государстве, справедливо полагал Платон, должен существовать только один вид подчинения, основанный на фактическом нравственном и интеллектуальном превосходстве одних над другими. Поэтому нравственное самосовершенствование, накопление знаний и мудрости должно сочетаться в рамках государства в установлении между людьми отношений сотрудничества и взаимопомощи. Не покорение и господство, а просвещение и воспитание, не наказание, а убеждение должны быть рычагами государства, а евгеника - облагораживание человеческой души, селекционная работа - подбор и расстановка кадров, и воспитание должны ставиться на высоту политических задач, в центр важнейших государственных функций.

Главное предназначение государства состоит в том, чтобы противостоять разрушительной социальной анархии, дезорганизации, охранять целостность общества от распада на противоборствующие части и группы, борющиеся за власть. Группы, преследующие узкокастовые, групповые, партийные или клановые интересы, а не благо целого, ведут государство к неизбежной катастрофе. С учетом этого высшими государственными интересами являются сохранение единства общества и улучшение людской породы, при этом все лучшее должно подыматься "на элитный верх" общества, а худшее - соответственно опускаться в нижние слои, на социальное "дно", хотя в то же время от рождения всем гражданам должны быть предоставлены равные возможности в достижении высокого политического положения в обществе.

Исходя из этого, а также принимая во внимание, что по наследству невозможно передать ни навыков и качеств, взращенных искусственно, а только природную основу (генетическую составляющую), положение человека в обществе должны определять не социальное происхождение, не имущественное состояние, не знатность, связи или деньги, а его врожденные способности, развитые образованием и воспитанием. "Мы установили... - подчеркивает философ, - что каждый отдельный человек должен заниматься чем-нибудь одним из того, что нужно в государстве, и притом как раз тем, к чему он по своим природным задаткам больше всего способен". Унаследованные "природные данные" у него служат первоэлементом социальной стратификации: "При росте и благоустройстве государства надо предоставить всем сословиям возможность иметь свою долю в общем процветании, соответствующую их природным данным".

Знание обеспечивает прочность государству. Незнание того, в чем заключается благо всех и каждого и что противно разуму и природе, ведет к его гибели. Поэтому просвещение, образование и воспитание суть непременные предпосылки государственного строительства, а люди науки и культуры (интеллигенция) обязаны (это их предназначение) распространять истинные знания немногих среди многих. В то же время "на верхах" государства должна находиться (быть избранной) подлинная элита, истинно знающее и наиболее нравственное меньшинство, "преисполненное подлинной страстью к подлинной философии".

По Платону, людям недостаточно развития экономики, технического прогресса, они должны обладать культурой социального, политического общения, культурой владения государственно-правовыми возможностями и средствами. Они должны следовать нормам этики, которые подсказывает им совесть. Непременный рост духовности и воспитанности людей, их постоянное нравственное обновление нивелирует негативные последствия функционального разделения труда и экономических противоречий, закладывает тот прочный моральный фундамент, на котором только и может развиваться государственность, основанная на разуме и социальной справедливости. То государство сильнее и совершеннее, в котором совершеннее и распространеннее сотрудничество людей.

Сущность государства, таким образом, по Платону, состоит в прочном социальном объединении и организации взаимодействия и взаимопомощи граждан. "Многие люди, - пишет он, - собираются воедино, чтобы обитать сообща и оказывать друг другу помощь: такое совместное поселение называется государство". Смысл существования государства не в политическом подавлении большинства меньшинством, не в экономическом и социальном угнетении одних классов другими, не в духовной и интеллектуальной экспансии высших над низшими. Цель государства заключается в обеспечении справедливого общежития, в котором каждый должен делать свое дело, отправлять свою функцию в общественном организме, не присваивая себе чужих прав и не возлагая на другого свои обязанности, ощущая на себе заботу других и предоставляя другим свое умение, отточенное до совершенства.

В любом случае государство есть единое политическое целое, части которого необходимо соединяются разумным пониманием согласия и порядка, и где добро как общее благо должно торжествовать над злом, правда над ложью, здравый смысл, разум над демагогией и заблуждениями, справедливость над произволом. Знания, разум "должны править всем". Если власть "соединяется с разумением и рассудительностью", тогда и "возникают наилучший государственный строй и наилучшие законы". Стабильность государства определяется не только и не столько властью, сколько законом и законностью. Наилучшее средство против возможных угроз государственности, откуда бы они не исходили, - справедливые законы, т.е. мудрые и добродетельные.

Право предоставляет необходимую свободу каждому с учетом индивидуальных различий природного, морального и социального характера, разрешая по справедливости постоянно проявляющиеся между людьми противоречия. По справедливости же право карает за преступление в силу необходимости охраны правопорядка и укрепления законности. Но главная задача права, его важнейшая социальная ценность сводится к тому, чтобы обеспечить распределительную справедливость по принципу - каждому свое по достоинству и от содеянного, без претензий на чужое и без вмешательства в чужие дела.

Философ подчеркивает, что законность есть "повиновение правильным (т.е. именно правовым) законам", что правовой порядок - это не только "единообразие в устройстве всех взаимосоотносящихся вещей", но и "соразмерность во взаимоотношениях", рассматривая власть как "опеку закона". Даже когда речь идет о единовластии, он полагает, что: "Царь - неограниченный властитель, правящий согласно законам". Всем следует усвоить, что "людям необходимо установить законы и жить по законам, иначе они ничем не будут отличаться от самых диких зверей". В законах должны быть предписаны не только детали государственного устройства, но и забота о "браках, соединяющих людей", о рождении детей, воспитании как мужчин, так и женщин "от ранних лет и до зрелых".

Справедливость как принцип права и основа законодательства в итоге "законной" делает "упорядоченность закона, способную творить справедливость". "Установления закона и получили имя законных и справедливых - вот каково происхождение и сущность справедливости". Пресекая возможные злоупотребления, мыслитель предписывает осуществлять власть разумно, только в рамках закона и только государством. "Если у человека величайшая власть соединяется с разумением и рассудительностью, возникает наилучший государственный строй и наилучшие законы - иного не дано".

Поскольку противоположность между богатством и бедностью подрывает общественное согласие, грозит государству междоусобием и гибелью, необходимо принимать меры против нищеты, ограничивать богатство. Поэтому государство должно быть наделено правом конфисковывать излишки, превышающую установленную законом меру, борясь не с богатством, но против односторонней ориентации на него, против признания за богатством права везде и во всем творить свою волю.

При назначении начальников необходимо исходить из нравственных, умственных и деловых качеств кандидата, обеспечивая непременное наличие таких, например, как правдивость. Все граждане должны быть законопослушными, рассудительными и разумными, умерять яростный дух кротостью, зависть - щедростью. Но к лицу государственному, должностному подход должен быть самым строгим: "Кто намерен стать выдающимся человеком, тот должен любить не себя и свои качества, а справедливость, осуществляемую им самим либо кем-то другим".

Предметом особой заботы должен быть тщательный контроль претендента на стойкость к спиртному. Пагубные последствия пьянства для государства, общества, человека слишком очевидны. "Не правда ли, - убеждает Платон, - надо ставить начальником над нетрезвыми человека трезвого, мудрого, а не наоборот. Ведь если над нетрезвыми и будет поставлен пьяный, юный, неразумный начальник, он лишь благодаря очень счастливой случайности не наделает страшных бед". Люди должны заботиться о здоровом потомстве, опасаться угрозы вырождения от алкоголизма и добровольного сумасшествия от других "маний", в изобилии всегда поставляемых "научно-техническим прогрессом".

Весь круг рассматриваемых вопросов должен быть поднят на уровень государственной политики, а надлежащее выполнение важнейшей государственной функции должны контролировать "особо для этого поставленные должностные лица". Они должны следить, "чтобы государство у нас по возможности не увеличивалось и не уменьшалось", т.е. именно за тем, с чем столкнулось человечество в конце XX в., - вымирание людей и демографические взрывы, перенаселенность, необходимость государственного регулирования рождаемости, планирования семьи и т.п. Брачные связи рассматриваются Платоном с позиций укрепления государственности, улучшения человеческого материала, для чего законодательно устанавливается лучший на основе опыта и данных науки возраст для заключения брака, для деторождения, предусматривается возможность развода по ряду оснований, устанавливается торжественная процедура освящения брака, приуроченная к праздникам.

Рассматривая различные детали брачно-семейных отношений, Платон допускает известную свободу выбора при заключении брака, если она не противоречит ни закону, ни воле родителей. А главное, брак становится действительно священным, его чистота охраняется законом, а нарушитель лишается "всех почетных гражданских отличий" как человек, действительно чуждый государству. Платон выдвигает непременным требованием в семейных отношениях почитание родителей. Он предусматривает самые серьезные наказания тем, кто пренебрегает своим сыновним долгом.

Мыслитель выдвигает совершенно четкие принципы, например своего рода требование неотвратимости наказания - "никто никогда не должен оставаться безнаказанным за какой бы то ни было проступок". Возмездие должно соответствовать тяжести содеянного. Это может быть "денежная пеня", "унизительные места для стояния или сидения", "палочные удары", тюремное заключение и даже смертная казнь. Санкции в любом случае не должны быть несправедливыми, ради одного лишь страдания, - "по закону ни одно наказание не имеет в виду причинить зло". Вполне определенно Платоном формулируются цели карательной политики. Во-первых, исправление преступника ("исправить или образумить его") и предотвращение повторения преступлений; во-вторых, устранение влияния дурного примера на граждан; в-третьих, избавление государства от опасного, вредного члена.

В своем учении о преступлениях и наказаниях Платон предусматривает освобождение от уголовной ответственности (невинная ошибка, проступок по неведению, незнанию, обусловленному затемнением разума), смягчающие и отягчающие обстоятельства (состояние аффекта, чувственного вожделения и т.п.). Достаточно прогрессивно звучит принцип нераспространимости уголовной репрессии на семью и родственников правонарушителя, так же как и требование демократических основ судопроизводства. В самом деле, "всякое государство перестает быть государством, если суды в нем не устроены надлежащим образом", если правосудие осуществляет безгласный судья, "не высказывающий во время разбирательства более того, что говорят тяжущиеся стороны". Составляя "неотъемлемую часть государственного устройства", суды занимаются деятельностью "властной и назидательной, разъясняющей и карательной".

Философ довольно подробно высказывается о структуре и характере функционирования судебной системы. Так, в гражданских делах он считает самым важным тот суд, который назначили для себя тяжущиеся стороны, выбрав его сообща в качестве суда первой инстанции. Платон считает целесообразным существование двух видов судов - для разбора дел между частными лицами, куда может обратиться каждый человек, посчитавший себя оскорбленным другим лицом. Если же, по мнению любого гражданина, нарушены интересы общества и он высказывает желание "прийти им на помощь", то назначается для этих случаев особый суд.

В уголовном судопроизводстве, по Платону, достаточно одной инстанции. Суд составляется из назначенных по жребию судей из числа выборных должностных лиц, сроком на один год. Вынесению приговора предшествует открытое голосование судей. Однако если "наносится обида государству", то "начало подобного дела (обвинение в государственном преступлении) и окончательное решение по нему предоставляются народу".

По мысли философа, суд стоит прежде всего на страже интересов государства и строгой нравственности, особо строго подходя к рассмотрению преступлений против существующего государственного строя. К числу государственных преступников философ относит тех, "кто проводит своего ставленника на государственную должность, не считаясь с законами", и "заставляет государство подчиняться партиям". Того же, кто "при этом прибегает к насилию, возбуждая противозаконное восстание, надо считать самым отъявленным врагом всего государства в целом".

Разрабатывая вопросы карательной политики государства, Платон, вместе с тем, придает суду воспитательное значение. Не только уголовный закон, но и вся социальная структура, само назначение государства должны противостоять разрушительной стихии массового насилия, не допускать крайних противоречий между бедностью и богатством, расслоения общества на враждующие классы, партии-антагонисты. И здесь уже высшая "божественная мудрость" законов должна быть дополнена мудрой социальной политикой государства, поднятой на вершину "царского искусства".

Политика и должна пониматься как "искусство, которое правит всеми прочими и печется как о законах, так и вообще обо всех делах государства, правильно сплетая все воедино". Политика впитывает в себя весь накопленный опыт практики государственного, правового, социально-культурного и нравственно-воспитательного воздействия на людей и межчеловеческие отношения. Она есть проявление социальной культуры, знаний, практического опыта и умения применять их в управлении социальными процессами. Политическая культура должна быть средством, способным противостоять разрушительной стихии массового недовольства, преступности и насилия. Политическая, социальная культура материализуется в государстве и законе, в разумной организации государственной власти посредством закона. Она реализуется в политической деятельности как "высшее мастерство" правления, политическое искусство, отражающее диалектику государственного воздействия на общество и общества на государство.

"Но на каких основаниях одни должны править, а другие подчиняться в больших государствах и малых семьях?" К этим основаниям относятся: во-первых, отцовская и материнская власть, во-вторых, и далее, деление на старших и младших, благородных и неблагородных, свободных и рабов, сильных и слабых, и везде власть должна принадлежать первым из перечисленных, поскольку это "необходимый вид власти, сообразный с природой всех живых существ". При этом главное требование к власти должно состоять в том: "Чтобы несведущий следовал за руководством разумного и был под его властью". Там, где нет порядка, не царит необходимость, жизнь лишь кажется вольной и блаженной, на самом деле идет к развалу.

Последнее обстоятельство составляет важное условие обуздания той человеческой природы, в которой проявляется господство сильного над слабым, и перехода от "насильственной власти закона" к "добровольному ему подчинению". Вместе с тем оказывается, что, "где всего менее стремятся к власти те, кому предстоит править, там государство управляется лучше всего и распри отсутствуют полностью; совсем иначе бывает в государстве, где правящие настроены противоположным образом". В то же время "если думают, что с изданием законов, как бы хороши они ни были, уже устроено государство, то это совсем неверно в том случае, если во главе государства не стоит влиятельный человек, заботящийся о нем и о его повседневном образе жизни..."

Платон подчеркивает диалектическую сложность взаимосвязи закона и политики. Мудрые законы, выражающие идею общего блага и справедливости, должны гарантировать разумность государственной политики, а политика должна "отличаться упорядоченностью", давать людям "жить мирно, занимаясь собственными делами и не вмешиваясь в чужие". "Политическое правление, - подчеркивает философ, - есть мягкое попечительство", оно не допускает погрешностей, "умно и искусно уделяя всем в государстве самую справедливую долю, умеет оберечь всех граждан и по возможности сделать их из худших лучшими". Кроме того, политика - это искусство, искусство вполне конкретное в историческом и социальном смысле, а не единое для всех времен и народов, абсолютное и абстрактное. Платон выступает против "однозначного" понимания какого бы то ни было искусства "в отношении всех людей и на все времена", особенно политического искусства.

Вместе с тем гарантией против недоброкачественного правления и ошибок правителей может быть только закон, который "свойствен человеческой природе и способен выражать высшее человеческое благо - справедливость".

Как политически грамотно, разумно и законно принять справедливое решение? Как поступить в конкретной политической ситуации? Предвидя такие трудности, античный философ разрабатывает общие принципы политического поведения. Первым из них, обязательным и для тех, кто правит, и для тех, кем правят, он выдвигает принцип приоритета целого, общественно-государственного, перед частным и личным. Аналогичным образом, не делая отличий между властвующими и подвластными, философ предписывает в качестве другого общеобязательного правила политического поведения всех принцип господства и подчинения. Оба этих качества должны сопутствовать каждому человеку независимо от его положения в обществе и государстве. "Каждый человек должен мыслить обо всех без исключения людях так: не может стать достойным похвалы господином тот, кто не был раньше подвластным; поэтому более, чем умением хорошо властвовать, должно хвалиться умением хорошо подчиняться", - указывает мыслитель. И прежде всего следует располагать "умением подчиняться законам, что будет означать подчинение богам; затем - умением юношей подчиняться старшим, честно прожившим всю свою жизнь".

Разумеется, принципы политического поведения должны в первую голову занимать тех, кто правит. В наиболее общем виде эти требования формулируются следующим образом: во-первых, не имеет значения, "правят ли эти люди согласно нашей доброй воле или против нее, согласно установлениям или без них, богаты они или бедны, они правят в соответствии с неким искусством правления"; во-вторых, они должны быть "истинно знающими", в-третьих, быть в состоянии управлять добродетельно и со знанием дела, "справедливо и честно уделяя каждому свое", а не бесчестить, убивать и причинять зло любому, кому он вздумает.

Политическое искусство у Платона структурировано, иерархично, полифонично. Как высшее из всех искусств, известных на Земле, оно необходимо включает в себя все его виды. Ни одно из входящих в политическое искусство знаний, умений, навыков не может претендовать на первую роль в политическом управлений. И только последнему "ведомо начало и развитие важнейших дел в государстве, благоприятные и неблагоприятные для них времена". И все же среди прочих есть сферы и направления деятельности, наиболее близкие государственному управлению. Это судебное, ораторское, военное искусства. Судебное искусство есть осуществление судейской власти, "хранительницы законов и служанки царской силы". Собственная ее добродетель в том, что судья не склоняется к нарушению распоряжений законодателя при разборе взаимных обвинений тяжущихся сторон.

К самым распространенным формам политического режима относятся демократия, тирания и олигархия. Демократия - это власть народа, т.е. тех, кто "трудится своими руками, чужды делячества, да и имущества у них немного". Именно они "всего многочисленнее и при демократическом строе всего влиятельнее, особенно когда соберутся вместе", но, правда, у них нет желания делать это часто, особенно если "им не достается их доля меда". Тем не менее демократия возможна в том случае, если "бедняки, одержав победу, некоторых из своих противников уничтожат, иных изгонят, а остальных уравняют в гражданских правах и в замещении государственных должностей". Власть же при полном "демократическом строе" должна происходить "большей частью по жребию", т.е. в форме наиболее полного политического равенства, "уравнивающего равных и неравных".

Однако здесь вступает в дело диалектика, в соответствии с законами которой все чрезмерное обычно вызывает изменения в противоположную сторону. И наблюдается это не только в природных явлениях, но и в политических режимах. Демократия несет в себе зародыши поражения, поскольку в "демократических людях" остается весьма пагубное наследие от олигархического строя, в котором власть имущих порождает у бедных соблазн, отстранив их, самим стать имущими. Демократия - строй "приятный и разнообразный", но "не имеющий должного управления". Кроме того, к руководству может прийти политический лидер без должных на то оснований. Демократия нисколько не озабочена тем, "кто от каких занятий переходит к государственной деятельности. Человеку оказывается почет, лишь бы он обнаружил свое расположение к толпе". Но еще опаснее то, что из состояния "крайней свободы", "своеволия", "своеобразного равенства" демократия склонна перерождаться в куда более жесткие режимы, в частности в тиранию.

Доказано, что "тирания возникает, конечно, не из какого иного строя, как из демократии; иначе говоря, из крайней свободы возникает величайшее и жесточайшее рабство". Цель, преследуемая тиранией, - захватить власть, удерживать ее, пользоваться ею. Тирания не нуждается в выдающихся политических фигурах. При всем том, что тирания апеллирует к бедным, она крайне расточительна. Стремясь удовлетворить потребностям правящей верхушки, она "в битве с бережливым началом... одержит верх" и с бесчестьем, как изгнанницу, вытолкнет вон стыдливость, обозвав ее глупостью, а рассудительность назовет недостатком мужества и выбросит ее, закидав грязью. Тиран, подчеркивает Платон, появляется вначале "как ставленник народа". Чуть достигнув власти, он требует, чтобы народ назначил ему телохранителей. Добившись же того, чтобы иметь в руках чрезвычайно послушную толпу, "разве он воздержится от крови своих соплеменников?" Он станет избавляться от тех, "кто мужествен, кто великодушен, кто разумен, кто богат", и, "как это обычно бывает, привлекать их к суду по несправедливым обвинениям, и осквернит себя, отнимая у людей жизнь". Тиранический политический режим, по Платону, есть явление социальное, ибо он происходит из разных причин, среди которых философ перечисляет и многочисленность последователей, и безрассудство народа, и психологическую предрасположенность. Тиран тот, "кто сам в себе, то есть в своей душе, носит самого великого и отъявленного тирана".

Власть делает тирана завистливым, вероломным, несправедливым, недружелюбным и нечестивым. Поддерживая и питая всяческое зло, "он будет чрезвычайно несчастен и такими же сделает своих близких". Коварно уничтожив своих врагов, он будет "постоянно вовлекать граждан в какие-то войны, чтобы народ испытывал нужду в предводителе". "На колеснице своего государства" он уже будет стоять не как "представитель народа, а как совершенный тиран". С учетом сказанного понятно, почему Платон тиранический политический режим расценивает как "крайнее заболевание государства".

Еще один вид извращенного государственного устройства - это олигархия, "преисполненная множеством зол". Она держится "исключительно на военной силе" или же была прежде установлена "путем запугивания". Здесь царит имущественный ценз, у власти стоят богатые, а бедняки не участвуют в правлении. Очевидно, "раз в государстве почитают богатство и богачей, значит, там меньше ценятся добродетель и ее обладатели". Порочность такого политического режима совершенно ясна. Во-первых, развивается наклонность к стяжательству и наживе, богачами восхищаются, их назначают на государственные должности, а бедняки там не в почете; во-вторых, богатство не допускает способных, но бедных людей к управлению государством; в-третьих, это государство расколото на бедняков и богачей; в-четвертых, оборона такого государства затруднена, ибо надо "давать оружие в руки толпы", и т.д. Не случайно олигархия, находясь в состоянии неустойчивого равновесия, от малейшего толчка приходит в полное расстройство. Такое государство "заболевает и воюет само с собою по малейшему поводу". Оно прекращает свое существование и перерастает в другие политические формы, в частности в демократию.

Таким образом, политика у Платона есть диалектический синтез общечеловеческих интересов и ценностей с ценностями и интересами национальными. Он одним из первых обосновал необходимость выдвижения этических категорий на важнейшие позиции в шкале политических ценностей. Разрабатывая гуманистические основы политики, он ищет возможности торжества добра как общей идеи блага над злом, над ложью, здравого смысла над демагогией и заблуждениями, справедливости над произволом. В этом, очевидно, кроется объяснение того, что многие положения Платона обрели силу общечеловеческих ценностей, пустили прочные корни в сознании людей, где бы и когда бы они ни жили. Но одновременно у него слышны, и вполне явственно, патриотические мотивы, он желает мира и процветания родным Афинам, Великой Элладе, стоящей маяком цивилизации среди варварского моря. Он с болью пишет о тиране, который может поднять руку на родных отца и мать, также поступить и со всей родиной...

Поэтому гражданам должна быть "присуща любовь к своему государству, испытанная в радости и в горе, и должно быть заметно, что от этого своего правила они не откажутся ни при каких трудностях, опасностях или иных превратностях. Кто здесь окажется слаб, того придется отвергнуть, но тот, кто чистым выйдет из этого испытания, словно золото из огня, того надо поставить правителем, оказывать ему особые почести и присуждать награды как при жизни, так и после кончины". Столь длинная цитата приведена, чтобы показать, что человек, написавший эти строки, исповедовал любовь к "милой родине" вполне искренне и серьезно.

Наконец, политика у Платона диалектически синтезирует его теорию идей и учение об общечеловеческой культуре. В теории идей находит свое выражение идеальная устремленность "нашей души ввысь", к непостижимой до конца божественной идее, которая означает историческое приближение к достижению всеобщего блага и торжества справедливости на Земле. В отношении Платона к культуре проявляется его уверенность в том, что активная познавательная и преобразующая природу деятельность людей продуктивна при условии их целесообразного взаимодействия и взаимопомощи в рамках справедливого общества, организованного наилучшим способом в государство, при условии развития всех государственно-правовых и политических процессов на прочном основании достигнутой человечеством культуры и знаний, на высоких гуманистических идеалах и общечеловеческих ценностях, используемых не как затертые клише политического лексикона, а являющих необходимую связь с реальной политической жизнью.

В этом случае удастся избегать появления индивидуального, группового, партийного - в разных смыслах - эгоизма. Пробивающиеся наверх частные интересы не должны задавать тон в политике, деформируя и девальвируя культурные, национальные и общечеловеческие основы государственного бытия. В этой связи становятся особо ценными советы "мудрейшего из греков", прямо указывавшего, что социальная политика государства только тогда может претендовать на звание просвещенного "царского искусства" и соответствовать "божественной мудрости" законов, когда не допускаются крайние противоречия между бедностью и богатством, расслоение общества на враждующие классы, группы.

Главное назначение государства, права, политического искусства, всей социальной культуры, по завещанию Платона, - противостоять как бездуховной апатии и стихийному вандализму невежественных (недовоспитанных, недообразованных) масс, так и бездушию и ожесточению неверно выбранных правителей, стоящих у власти, которым чужд разум и добродетель.

Ученик Платона - Аристотель продолжил поиски истин в государственном устройстве. Как и его учитель, Аристотель полагал, что в силу присущего ему социального инстинкта человек нуждается в обществе не только и не столько для сохранения физической жизни, но и для нравственного прогресса. "Человек по природе своей есть существо политическое, в силу чего даже люди, которые нисколько не нуждаются во взаимопомощи, безотчетно стремятся к совместному жительству." Отсюда государство - высшая форма человеческого общежития - имеет педагогическое предназначение: задача его, наряду с внешней охраной, воспитать граждан в духе добродетели, дать им необходимые для жизни знания.

"Государство не есть общность местожительства, - утверждает Аристотель, - оно не создается в целях предотвращения взаимных обид или ради удобств обмена. Конечно, все эти условия должны быть налицо для существования государства, но даже и при наличии их всех вместе взятых еще не будет государства; оно появляется лишь тогда, когда образуется общение между семьями и родами ради благой жизни в целях совершенного и самодовлеющего существования. Все это основано на взаимной дружбе, потому что именно дружба есть необходимое условие совместной жизни."

В государственном устройстве Аристотель отдает предпочтение аристократии (власть немногих лучших для общего блага), либо политии (власти многих лучших для общего блага), которые, если рассматривать их функциональные качества, мало чем отличаются от идеалов Платона, поскольку также подразумевают господство лучших по уму и нравственному достоинству людей. В принципе все граждане имеют право на участие в государственном управлении, но допускаются к нему, по достижении зрелого возраста, только получившие соответствующее воспитание и образование.

Государство есть совокупность граждан, а государственное устройство есть известная организация обитателей государства, т.е. это распорядок в области организации государственных должностей вообще, и в первую очередь верховной власти, которая повсюду связана с порядком государственного управления, а последний и есть государственное устройство.

Только те государственные устройства, которые имеют в виду общую пользу согласно со строгой справедливостью, являются правильными; имеющие же в виду только благо правящих - все ошибочны и представляют собой противоестественные отклонения от правильных. Отклонения бывают следующими: от монархии (власти одного просвещенного) - тирания, от аристократии (власти немногих добродетельных) - олигархия, от политии (власти большинства, просвещенного и добродетельного) - демократия. Тирания - монархическая власть, имеющая в виду выгоды одного правителя; олигархия блюдет выгоды только состоятельных граждан; демократия - лишь выгоды неимущих; общей же пользы ни одна из них в виду не имеет.

Философ рисует историческую картину диалектики государственного строительства: "Если правление нескольких людей, всех одинаково хороших, следует считать аристократией, а правление одного лица - царской властью, то аристократия оказалась бы для государства предпочтительнее царской власти, все равно, будет ли власть опираться на вооруженную силу или же обойдется без нее, лишь бы только оказалось возможным привлечь к правлению нескольких подобных людей. Может быть, в прежние времена люди управлялись царями именно вследствие того, что трудно было найти людей, отличающихся высокими нравственными качествами, тем более что тогда вообще государства были малонаселенными. Кроме того, царей ставили из-за оказанных ими благодеяний, а их оказывали хорошие мужи. А когда нашлось много людей, одинаково доблестных, то, отказавшись подчиняться власти одного человека, они стали изыскивать какой-нибудь общий вид правления и установили политию. Когда же, поддаваясь нравственной порче, они стали обогащаться за счет общественного достояния, из политии естественным путем получались олигархии, ведь люди стали почитать богатство. Из олигархий же сначала возникли тирании, а затем из тираний - демократии: низменная страсть корыстолюбия правителей, постоянно побуждавшая их уменьшать свое число, повела к усилению народной массы, так что последняя обрушилась на них и установила демократию. А так как государства увеличились, то, пожалуй, теперь уже нелегко возникнуть другому государственному устройству помимо демократии".

Резюмируя свое описание особенностей государственного строительства, Аристотель пишет: "Из трех видов государственного устройства, какие мы признаем правильными, наилучшим, конечно, является тот, в котором управление сосредоточено в руках наилучших. Это будет иметь место в том случае, когда либо кто-нибудь один из общей массы, либо целый род, либо вся народная масса будет иметь превосходство в добродетели, когда притом одни будут в состоянии повелевать, другие - подчиняться ради наиболее желательного существования. В наилучшем государстве добродетель мужа (деятеля, руководителя, властителя) и добродетель гражданина должны быть тождественны. Отсюда ясно, что таким же точно образом и при помощи тех же самых средств, которые способствуют развитию дельного человека, можно было бы сделать таковым и государство. Почти одно и то же воспитание, одни и те же навыки служат к усовершенствованию государственного мужа (деятеля) или царя".

Вполне естественно, отмечает философ, что всем хотелось бы ввести такой государственный строй, который при данных обстоятельствах оказался бы наиболее приемлемым и удачным. Поэтому государственные деятели должны уметь помочь усовершенствованию существующего государственного строя, но это невозможно, если им неизвестны, какие виды государственного строя существуют в принципе. Их всего, как уже говорилось, три правильных, которые развивались исторически в следующей последовательности: царская власть (когда по своим выдающимся качествам наиболее выделяется один из многих), аристократия (когда с превосходными качествами имеется некое меньшинство) и полития (когда высшие благородные качества присущи большинству).

Соответствующие указанным естественным состояниям государственного устройства имеют место и неестественные отклонения: тирания (от царской власти) - наиболее очевидное и древнее отклонение, сопутствуемое невежеством народных масс, позволяющих себя угнетать; олигархия (от аристократии) - отклонение, близкое к тирании, допустимое при относительном невежестве или отупении народа, почитающего богатство; демократия (от политии) - наиболее умеренное отклонение, характерное для малопросвещенного народа, когда несовершенные системы воспитания и образования не в силах наделить его разумом.

В реально существующих государствах можно наблюдать в большей части случаев два вида государственного устройства, представляющих собой неестественные отклонения, - один из видов олигархии или демократии, или их усредненную комбинацию. В обоих случаях мерилом служит имущественный достаток, высокий в первом случае и низкий - во втором, что и объединяет эти два вида государственности в одну группу. Исходя из того, что в каждом государстве население делится на три части: очень состоятельные, крайне неимущие и третьи, стоящие посредине между теми и другими, а, по общепринятому мнению, умеренность и середина - лучшее из всего, то очевидно, что и средний достаток из всех благ более предпочтителен, поскольку при наличии его легче всего повиноваться доводам разума.

Напротив, трудно следовать этим доводам человеку сверхсильному, сверхзнатному, сверхбогатому или, наоборот, человеку сверхбедному, сверхслабому, сверхуниженному по своему общественному положению. Люди первого типа становятся по преимуществу наглецами и крупными мерзавцами. Люди второго типа часто делаются злодеями и мелкими мерзавцами. А из преступлений одни совершаются из-за наглости, другие - вследствие подлости. Сверх того, люди обоих этих типов не уклоняются от власти, но ревностно стремятся к ней, а ведь и то и другое приносит государствам вред.

Далее, люди первого типа, имея избыток благополучия, силы, богатства, дружеских связей и тому подобное, не желают, да и не умеют подчиняться. И это наблюдается уже дома, с детского возраста: избалованные роскошью, в которой они живут, они не обнаруживают привычки повиноваться даже в школах. Поведение людей второго типа из-за их крайней необеспеченности чрезвычайно униженное. Таким образом, одни не способны властвовать и умеют подчиняться только той власти, которая проявляется у господ над рабами; другие же не способны подчиняться никакой власти, а властвовать умеют только так, как властвуют господа над рабами.

Получается государство, состоящее из рабов и господ, а не из свободных людей, государство, где одни исполнены зависти, другие - презрения. А такого рода чувства очень далеки от чувства дружбы в политическом общении, которое должно заключать в себе дружественное начало. Упомянутые же нами люди не желают даже идти по одной дороге со своими противниками.

Государство более всего стремится к тому, чтобы все в нем были равны и одинаковы, а это свойственно преимущественно людям средним. Таким образом, если исходить из естественного, по нашему утверждению, состава государства, неизбежно следует, что государство, состоящее из средних людей, будет иметь и наилучший государственный строй. Эти граждане по преимуществу и остаются в государствах целыми и невредимыми. Они не стремятся к чужому добру, как бедняки, а прочие не посягают на то, что этим принадлежит, подобно тому как бедняки стремятся к имуществу богатых. И так как никто на них и они ни на кого не злоумышляют, то и жизнь их протекает в безопасности. Поэтому наиболее разумное пожелание является таким: "У средних множество благ, в государстве желаю быть средним".

Итак, ясно, что наилучшее государственное общение - то, которое достигается посредством средних, и те государства имеют хороший строй, где средние представлены в большем количестве, где они, в лучшем случае, сильнее обеих крайностей или, по крайней мере, каждой из них в отдельности. Соединившись с той или другой крайностью, они обеспечивают равновесие и препятствуют перевесу противников. Поэтому величайшим благополучием для государства является то, чтобы его граждане обладали собственностью средней, но достаточной; а в тех случаях, когда одни владеют слишком многим, другие же ничего не имеют, возникает либо крайняя демократия, либо олигархия в чистом виде, либо тирания, именно под влиянием противоположных крайностей. Ведь тирания образуется как из чрезвычайно распущенной демократии, так и из олигархии, значительно реже - из средних видов государственного строя и тех, что сродни им.

Таким образом, очевидно, что средний вид государственного строя наилучший, ибо только он не ведет к внутренним распрям; там, где средние граждане многочисленны, всего реже бывают среди граждан группировки и раздоры. И крупные государства по той же самой причине - именно потому, что в них многочисленны средние граждане, - менее подвержены распрям; в небольших же государствах население легче разделяется на две стороны, между которыми не остается места для средних, и почти все становятся там либо бедняками, либо богачами. Демократии, в свою очередь, пользуются большей в сравнении с олигархиями безопасностью; существование их более долговечно благодаря наличию в них средних граждан (их больше, и они более причастны к почетным правам в демократиях, нежели в олигархиях). Но когда за отсутствием средних граждан неимущие подавляют своей многочисленностью, государство оказывается в злополучном состоянии и быстро идет к гибели.

Теперь ясно и то, почему в большинстве случаев государственный строй бывает либо демократическим, либо олигархическим. Вследствие того что средние занимают в государствах зачастую незначительное место, те из двух, которые их превосходят, - либо крупные собственники, либо простой народ, - отдалившись от среднего состояния, перетягивают государственный порядок на свою сторону, так что получается либо демократия, либо олигархия.

Вместе с тем в государственном строе помимо имущества (богатства) есть еще одно важное мерило - добродетель (разум). Именно его наличие отличает два правильных вида государственного устройства - аристократию и политию, или их усредненную (промежуточную) комбинацию. Однако если имущество (богатство) можно измерить и установить тот или иной имущественный ценз, то мерила добродетели (разума) на практике нет и его необходимо еще установить. По этой причине история знает мало примеров государственных устройств, основанных на принципах аристократии и политии.

В любом случае, по мнению Аристотеля, лучшим видом государственного устройства всегда будет то, которое будет приближаться к совершеннейшему (эталонному, т.е. аристократическо-политийный симбиоз), а худшим - то, которое будет более удаляться от среднего.

Но самое важное из всех способствующих сохранению государственного строя средств, которым ныне все пренебрегают, - это воспитание в духе соответствующего государственного строя. Никакой пользы не принесут самые полезные законы, единогласно одобренные всеми причастными к управлению государством, если граждане не будут приучены к государственному порядку и в духе его воспитаны, а именно, если законы государства демократические - в духе демократии, если олигархические - в духе олигархии, если аристократические или политийные - то в соответствующем духе. Главное - граждане должны их знать и им подчиняться, ведь если недисциплинирован один, недисциплинированно и все государство.

В демократиях, по крайней мере в тех, которые признаются по преимуществу демократиями, установились порядки, противоположные тому, что для демократий полезно. Причина этого в том, считает философ, что там плохо понимают, что такое свобода. В самом деле, демократия обыкновенно определяется двумя признаками: сосредоточением верховной власти в руках большинства и свободой. Справедливость, как им представляется, совпадает с равенством; равенство же понимается в том смысле, что решения народной массы должны иметь силу; свобода же толкуется как возможность делать всякому что угодно. Вот и живет в такого рода демократиях каждый по своему желанию или "по влечению своего сердца". Но это плохо: ведь следует считать жизнь, согласующуюся с государственным строем, не рабством, но спасением.

Едва ли кто-нибудь будет сомневаться в том, что законодатели должны отнестись с исключительным вниманием к воспитанию молодежи, так как в тех государствах, где этого нет, и самый государственный строй терпит ущерб. Ведь воспитание должно соответствовать каждому государственному строю; свойственный каждому государственному строю характер обыкновенно служит и сохранению строя и с самого начала - его установлению, как, например, демократический характер - демократии, олигархический - олигархии; и всегда лучший характер обеспечивает лучший вид строя для данного населения.

Далее, все способности и искусства требуют для применения их к соответствующей им работе предварительного воспитания и предварительного приучивания. Очевидно, пишет Аристотель, все это необходимо и для деятельности в духе добродетели. А так как государство в его целом имеет в виду одну конечную цель, то ясно, что для всех нужно единое и одинаковое воспитание, и забота об этом воспитании должна быть общим, а не частным делом, как теперь, когда всякий печется о своих детях частным образом и учит частным путем тому, что ему вздумается. Что имеет общий интерес, этим следует и заниматься совместно. Не следует, кроме того, думать, будто каждый гражданин сам по себе; нет, все граждане принадлежат государству, потому что каждый из них является частицей государства. И забота о каждой частице, естественно, должна иметь в виду попечение о целом.

Так или иначе, но в нормальном государстве должны существовать законы, касающиеся воспитания, и последнее должно быть общим. Нельзя оставить невыясненным, что вообще представляет собой воспитание и как оно должно осуществляться. В настоящее время существует разногласие по поводу практики воспитания: не все согласны в том, чему должны учиться молодые люди и в целях развития в них добродетели, и ради достижения наилучшей жизни; не выяснена также и цель воспитания - развитие ли умственных способностей или нравственных качеств.

Из-за характера обычного воспитания и обсуждение воспитания является беспорядочным, и остается совершенно невыясненным, нужно ли упражнять в том, что пригодно в практической жизни, или в том, что направлено к добродетели, или, наконец, в том, что относится к отвлеченному знанию. Каждый из приведенных взглядов имеет своих защитников. Не пришли также ни к какому соглашению и насчет того, что же ведет к добродетели. Так как далеко не все ценят одну и ту же добродетель, то, естественно, расходятся и по вопросу об упражнении в ней.

Таковы вкратце воззрения Аристотеля на проблемы государственности. Здесь уместно будет отметить, что и И. Кант также считал главным средством преодоления войны и противоречий между государствами длительную работу просвещения, воспитания, нравственного совершенствования каждого человека. Что же касается экономических, политических условий, необходимых для установления вечного мира между народами, то Кант относит их к разряду эмпирических и второстепенных обстоятельств, рассмотрение которых не входит в задачу философского исследования, хотя и не исключается им.

Итак, для Аристотеля, а вместе с ним и для нас ясно, что наилучшим государственным строем, говоря его словами, должно признать такой, организация которого дает возможность всякому человеку благоденствовать и жить счастливо. Но даже те, которые согласны в том, что всего более предпочтительна жизнь, согласная с требованиями добродетели, спорят, чему отдать предпочтение: политической ли и практически деятельной (politikos kai praktikos) жизни или такой жизни, которая свободна от всякой внешней деятельности, например той созерцательной жизни, какую некоторые только и считают достойной философа. Легко видеть, что люди, всего выше ставящие достоинство и честь, почти всегда избирают один из этих двух образов жизни - практически деятельный и философский; так было раньше, так обстоит дело и теперь.

Другой великий философ Поль Гольбах, анализируя особенности становления и развития гражданского общества, во многом продолжил логику рассуждений Платона и Аристотеля. Он, в частности, отмечал: "Первый закон всякого общества предписывает всем людям помогать друг другу, наслаждаться жизнью и быть полезными друг для друга. Этот закон требует, чтобы счастье каждого человека было не чем иным, как наградой за счастье, которое он доставляет другим членам общества. Этот закон указывает, что существа, различные, неравные по своим силам и способностям, имеют одни и те же потребности. Этот закон напоминает, что в людях заложено одинаковое стремление к счастливой жизни, или, иначе говоря, что все свидетельствует об их влечении к хорошему и отвращении к дурному. Таковы простейшие законы, относящиеся ко всякому обществу. Суждение, размышление, опыт - одним словом, разум применяет эти законы к частным обстоятельствам и условиям жизни различных объединений, а также к отдельным людям, входящим в эти объединения.

Каковы бы ни были заблуждения людей, как бы ни были они ослеплены предрассудками, как бы диковинны ни были их учреждения и развращены их нравы, - разум всегда подскажет им, что каждый из них имеет обязанности по отношению к другим, что это обоюдные обязанности одинаковых по своей природе существ, объединенных общими интересами и потребностями. Таким образом, каждый из них не только ощутит в своем сердце возмущение против людей, наносящих обществу вред, но и упрекнет себя за действия, которыми лично препятствовал достижению целей объединения.

Пока люди останутся существами, способными чувствовать, пока они не перестанут любить свое благополучие и бояться страданий, - горячая любовь, уважение, благодарность будут наградой добродетели, а ненависть, презрение, позор и наказание будут следовать за преступлениями и пороками. Могущественный и сильный человек будет считать своим долгом защищать слабого, богатый - прийти на помощь бедному, просвещенный - указать путь непросвещенному, рассудительный и разумный - помочь своими знаниями и советами тому, кого страсти совратили с истинного пути. В результате такого справедливого распределения помощи одних людей другим будет достигнуто счастье общества.

Таким образом, люди объединяются ради удовлетворения своих интересов. Общество имеет только одну цель - дать людям возможность полнее использовать дары природы и усовершенствовать свои физические и духовные способности. Этим определяются взаимоотношения между обществом и его членами. Из этих необходимых отношений вытекают взаимные обязанности, т.е. обязанности, которые связывают людей, объединившихся в общество. Если части чем-то обязаны целому, то и целое чем-то обязано своим частям.

Поэтому общество обязано обеспечить гражданину благосостояние; помочь ему воспользоваться всем, на что он имеет право, в той мере, в какой это совместимо с общественными интересами; и, наконец, гарантировать ему безопасность, без которой любые блага стали бы бесполезными. Если бы человек ничего не выигрывал, живя в обществе, он расстался бы с ним; если бы человек терял что-либо, живя в обществе, он не замедлил бы покинуть его и питал бы к нему отвращение.

Из сказанного видно, что человек заинтересован в том, чтобы жить в обществе, лишь потому, что общество дает ему возможность пользоваться благами, к которым он стремится по своей природе. Чем вернее обеспечивает общество своим членам такие блага, тем совершеннее оно, тем дороже и необходимее человеку. Любовь человека к другим членам общества является по существу любовью к самому себе; помогая другим, он тем самым помогает себе; принося им жертвы, он приносит их ради собственного счастья. Словом, понимание собственных интересов, разумная любовь к себе - основа общественных добродетелей; это действительный мотив всего, что человек делает для себе подобных. Добродетельно лишь то, что полезно людям, объединившимся в общество. Быть добродетельным - значит любить общество и способствовать счастью тех, с кем нас связала судьба, чтобы возбудить в них желание способствовать нашему собственному благополучию.

Если общество или те, кто руководит его деятельностью, вместо того чтобы обеспечить всем гражданам возможность использовать свои природные способности, стремятся лишить их этой возможности; если правители принуждают граждан к бесполезным, мучительным и напрасным жертвам; если они ставят препоны работе граждан или их предприимчивости и не дают им ни счастья, ни безопасности, - тогда человек перестает видеть в объединении какие-либо преимущества и либо покидает общество, либо остается в нем, не испытывая к нему прежней привязанности. Человек не может любить общество, если оно не создает условий для его счастья; если общество лишает человека всех благ, стремление к которым обусловлено его природой, или отказывает ему в том, что необходимо для самосохранения, он кончит тем, что проникнется к нему ненавистью, покинет его или даже будет ему вредить.

Когда люди, которые управляют народом, проявляют несправедливость или небрежность при выполнении своих обязанностей, они ослабляют или даже рвут узы общественного союза. Тогда человек отделяется от общества и становится его врагом; он ищет счастья с помощью средств, которые наносят вред другим гражданам; из того факта, что общество ничего не делает для него, мешает ему или причиняет только зло, он заключает, что ничем не обязан обществу.

По мере того как все большее количество образующих общество индивидов отделяет свои личные интересы от общественных, узы, связывающие объединение, слабеют и разрушаются. И тогда каждый гражданин становится преступным и порочным. Его действия не направляются больше ничем, кроме слепого личного интереса. Его поступками руководит лишь эгоизм. Он оказывается во власти необузданных фантазий, он опьянен страстями, он нарушает законы, как только узнает, что их можно нарушать безнаказанно. В плохо управляемом обществе почти все его члены становятся врагами друг друга. Каждый живет только для себя и очень мало заботится о ближних; каждый руководствуется лишь своими страстями, помышляет только о личной выгоде, не имеющей ничего общего с общественным интересом. Именно тогда человек для человека становится волком, и тот, кто является членом такого общества, подчас несчастнее дикаря, живущего в глубине лесов.

Эти принципы дадут нам возможность понять истинные основания, на которых должны зиждиться любовь к родине и все добродетели, составляющие подлинную опору любого политического строя; они послужат нам для того, чтобы указать на источники опасного безразличия, обычно овладевающего большинством граждан плохо управляемых наций; они заставят нас почувствовать, насколько неизбежно влияние правительства на нравы граждан.

Если необходимость удовлетворять свои потребности заставляет людей жить, объединившись в общество, то та же самая необходимость является и средством сохранения их объединения. Именно необходимость удовлетворять свои потребности налагает на человека определенные обязанности и настоятельно требует от него их выполнения. Обязанности людей являются для них лишь средством, необходимым для того, чтобы в конце концов осуществлять намечаемые ими цели. Жизненный опыт, формируя наш разум и делая нас рассудительными, позволяет нам найти эти средства и заставляет нас чувствовать их необходимость; он же указывает нам способы их применения. Итак, именно разум дает человеческому роду законы, которые называют естественными, поскольку они определяются нашей природой, вытекают из нашей сущности, из любви, которая привязывает нас к жизни, из нашего стремления сохранить ее, из непреодолимого влечения, которое мы испытываем ко всему полезному и приятному для нас, а также из нашего отвращения ко всему, что нам неприятно или вредно.

Для того чтобы возложить на нас обязанности и предписать нам законы, которые бы мы выполняли, несомненно, необходима власть, имеющая право приказывать нам. Можно ли оспаривать необходимость этого права? Можно ли оспаривать права природы, которая подобно верховному властелину повелевает всеми, кто живет и существует? У человека есть обязанности именно потому, что он человек, иными словами, потому, что он наделен чувствительностью, потому, что он любит хорошее и избегает дурного, потому, что он принужден любить первое и ненавидеть второе, потому, что он должен найти необходимые пути и средства к тому, чтобы получать удовольствия и избегать страданий.

Таким образом, обязанности человека вытекают из его природы. Природа, создав человека чувствующим существом, наделила его чувством общественности. Создав его способным к восприятию опыта и доводов рассудка, она возложила на него обязанности по отношению к существам того же вида. Она же определила награду за соблюдение своих законов и строгое наказание за их нарушение: счастье, изобилие, спокойствие общества и каждого из его членов - такова непременная награда за подчинение этим законам; несчастья, распри, порочность, преступность, разрушения и гибель - таковы ужасные кары, следующие за отказом от такого подчинения.

Пусть не говорят, что эти законы не были кем-то сформулированы и обнародованы. Естественные законы просты, ясны и понятны всем обитателям Земли. Всякий, кто, заставив умолкнуть свои страсти, углубится в себя и постарается понять, чем он обязан себе подобным, найдет, что все индивиды, составляющие род человеческий, получили от природы одинаковые права, одинаковые желания и потребности, равно как и отвращение к одним и тем же предметам. Он неизбежно придет к заключению, что все, желаемое им для себя, является мерилом того, что он должен делать для других; эта истина неизгладимо начертана в сердцах всех смертных.

Опыт показывает, что доброжелательность, уважение, признательность и слава сопутствуют людям, которые согласуют свои действия с законами человеческой природы; и напротив, ненависть, презрение, позор, унижение угрожают тем, кто нарушает свой долг. Этот опыт свидетельствует, что люди оказываются вознагражденными или наказанными внутри своей души, не выходя за ее пределы. Мгновенно возникающее в человеке чувство предупреждает его, хорош или плох его поступок, заслуживает ли он любви или ненависти других существ. Сообразно с этим он либо доволен собой, либо предстает перед судом собственной совести; совесть же человека есть не что иное, как приобретаемое им вместе с жизненным опытом умение понимать, производит ли его поведение на тех, кто испытывает на себе воздействие последнего, благоприятное впечатление или, напротив, вызывает в них чувство неприязни.

Когда человек уверен в том, что поступает хорошо, его совесть доставляет ему только приятные чувства, которые обычно называют самоуважением, довольством собой, внутренней удовлетворенностью, гордостью за свои поступки; напротив, когда человек не выполнил своих обязанностей, нарушил свой долг общественного существа, он испытывает тревожные и невыносимые чувства отвращения, презрения к себе, стыда, страха, беспокойства, угрызений совести. Его встревоженное воображение, его докучливая память непрестанно воскрешают перед ним образы возмущенных и негодующих сограждан. Эти столь различные между собой состояния можно рассматривать как подтверждение естественных законов: человек немедленно оказывается вознагражденным за хорошие поступки или наказанным за дурные.

Могут спросить, почему законы, предписываемые природой и раскрытые разумом, законы, которые человек обнаруживает в глубине своего собственного сердца, соблюдаются так плохо? Как происходит, что естественные законы непрестанно нарушаются подчиненными им существами, чьи желания, интересы и потребности одинаковы и чье счастье неотделимо от повиновения этим законам?

Я отвечу, что невежество, заблуждения и ложь являются истинными источниками бедствий, от которых страдают человеческие общества. Люди плохи только потому, что им неизвестны их собственные интересы, истинная цель их объединения в общество, реальные преимущества, какие они могут от этого получить; они не знают, в чем очарование добродетели, а часто даже в чем состоит эта добродетель. Неведение людей и их испорченность увековечиваются тем, что их обманывают как относительно подлинного счастья, так и относительно средств его достижения. Их вводят в заблуждение и по поводу их собственной природы, которую стремятся побороть вступившие с этой целью в заговор исступление и клевета; тирания стремится заглушить внутренний голос этой природы. Людей обманывают, запрещая им обращаться за советом к опыту и разуму и развивать свои способности к познанию, им подсовывают вместо этого призраки, сказки, грезы и поповские вымыслы. Людей обманывают, обращая их взоры не на них самих и не на общество, а на химеры, в зависимость от которых ставят человеческое благополучие. Их обманывают, всячески опьяняя и затуманивая их сознание с помощью разного рода заблуждений, ложных мнений, предрассудков, страстей, постоянно втравливающих людей в столкновения друг с другом и заставляющих их думать, что, только совершая дурные поступки, можно добиться счастья.

Нет, не природа делает людей суетными, злыми и развращенными; только из-за незнания природы человека, восприимчивого, разумного и стремящегося жить в обществе, из-за недостаточного стремления понять эту природу так редки на земле счастье и добродетель. Вследствие фатального и неизбежного незнания людьми того, что составляет их действительные интересы, они беспрестанно ошибаются как в своих разнообразных пристрастиях, так и в выборе путей, которые могли бы привести их к благополучию.

Природа наделила людей такими же различиями, какие мы наблюдаем среди других созданных ею существ. Люди значительно отличаются друг от друга по своим физическим и духовным силам, страстям и идеям, представлениям о благосостоянии и средствам, избираемым ими для достижения этого благосостояния. Таков источник неравенства между людьми. Это неравенство не только не вредит обществу, но и способствует сохранению и поддержанию его существования.

Неравенство людей и различия, существующие между ними, являются причиной того, что, будучи в основном сходны между собой, они почти ни в чем не согласны друг с другом, и каждый из них по-своему стремится к тому, что представляется ему полезным для собственного счастья. Это порождает ту самую деятельность, посредством которой каждый человек стремится скрыть свое несовершенство, слабость или отставание, прилагая все силы к тому, чтобы достигнуть преимуществ и успехов, которых, как ему кажется, достигли другие.

Итак, оставим в стороне предположения о мнимом равенстве, которое будто бы с самого начала существовало между людьми. Люди никогда не были равными. Не будем же произносить напыщенных речей против этого неравенства, которое всегда было неизбежным. Особенности телосложения, различные степени физической силы, ловкости и проворства должны были обусловить значительные различия и весьма заметное неравенство между индивидами, которые являлись членами одного общества, или, если хотите, членами первой семьи. Это неравенство людей еще больше бросается в глаза, когда речь заходит о человеческих способностях, называемых духовными, или интеллектуальными, т.е. об энергии и силе страстей человека, о его суждениях, настойчивости и проницательности, о его уме. Человек слабый физически или умственно всегда был вынужден признавать превосходство более сильного, одаренного, предприимчивого и искусного, более развитого духовно. Таким образом, люди с самого начала были неравны как по их личным качествам, так и по размерам их имущества и владений.

Но если отдельный человек мог быть сильнее некоторых других, то не было и не может быть человека сильнее всех других людей, вместе взятых. Самый крепкий телом и духом, самый отважный и опытный человек неизбежно пользуется авторитетом и властью над теми, кто слабее его, кто более робок и невежествен, чем он. Влияние этого человека отвечает потребности остальных в силе, смелости и знаниях. Таково происхождение всякой власти. Сама по себе она основана на способности делать людям добро, защищать их, руководить ими, доставлять им счастье. Таким образом, власть опирается на природу людей, на их неравенство, на их неодинаковые способности и недостатки, на их потребности и стремление удовлетворить эти потребности - короче говоря, на их любовь к самим себе. Более искусный человек находит для самосохранения и удовлетворения своих потребностей такие средства, которых не находит человек хотя и более сильный физически, но менее умный и находчивый. Наконец, просвещенный человек умеет компенсировать сноровкой и знаниями свою недостаточную физическую выносливость.

Общество может согласиться с неравенством, которое устанавливается между его членами, только ради собственного блага; испытывая любовь к обладателям качеств, достойных презрения и ненависти, и оказывая им уважение, общество становится неразумной жертвой обмана, привычки, невежества и ограниченности своего миропонимания.

Установив это, посмотрим, в чем состоят обязанности, преимущества и права разных классов граждан, на которые обыкновенно разделена нация. Поскольку приносимая обществу польза является законным основанием общественного положения граждан, а также источником званий и почестей, которыми жалуют некоторых подданных, выделяя их перед другими, взвесим выгоды и преимущества, которые доставляют государству те, кто пользуется таким почетом; сравним размеры получаемых обществом от различных людей благ, и мы никогда не ошибемся в суждении, которое должны будем вынести об этих людях.

Природа создала людей равными по правам и желаниям, по любви к счастью и независимости, но неравными по способностям и по обеспеченности средствами удовлетворения желаний. Люди могут заставить себя благоразумно поступиться личными склонностями, в чем-то уступить себе подобным только ради преимуществ, которые будут обеспечены благодаря этому для них самих. Таким образом, почитаемый кем-то гражданин берет на себя обязательства по отношению к тем, кто его почитает; последние не могут питать к нему должных чувств, если он со своей стороны не выполнит своих обязательств. Было бы злоупотреблением оказывать уважение бесполезному человеку или почитать его; бесполезный гражданин - плохой гражданин. Для любого гражданина основанием притязаний, особых прав и званий может являться только приносимая им обществу польза. Бесполезный человек ослабляет цепь, связывающую граждан общества; преступный человек совсем разрывает ее.

Нас могут спросить, каковы же те средства, которые, действуя незаметно, не приостанавливая и не нарушая развития общественного организма, помогают ему избавиться от всего, что наносит ему вред? Для этого не существует более верных средств, чем воспитание и образование.

Если власти позволят подданным получать образование, если те, кто призваны стать государственными деятелями и чье назначение состоит в заботе о народе, сами освободятся от предрассудков и поймут всю опасность их последствий, они смогут сдержать буйную горячность слепой и неосторожной толпы, свет разума начнет распространяться все шире и шире, и постепенно все части нации получат соответствующие их призванию и достаточно обширные познания.

Воспитание и образование являются в руках политических деятелей самым верным средством для внушения народам чувств и взглядов, необходимых для развития их способностей и добродетелей. В раннем возрасте человек восприимчивее всего к тому влиянию, которое желают на него оказать, поэтому для правительства важно с юности сформировать из граждан своих будущих помощников.

Вместо отвлеченных идей и утомительных наставлений, которыми обычно занимают умы молодых людей, необходимо привить им знание их естественных обязанностей, понятие о справедливости, чувство общественности, или любовь к обществу, преданность родине, преклонение перед добродетелью, благородное стремление быть полезными. Все это, несомненно, представляет гораздо больший интерес, нежели пустые спекулятивные понятия и множество бесплодных знаний, которые невозможно применить к потребностям общества.

Люди несчастны, злы и не умеют жить в обществе только потому, что их руководители пренебрегают своей обязанностью просвещать их относительно их истинных интересов. Плохое правительство лишь разобщает людей, запугивает их, притупляет в них нравственное чувство и чувство общественности, отделяет их личные интересы от интересов общества - одним словом, это правительство сеет порок, так что не следует удивляться тому, что оно не пожинает добродетели. Плохие законы, несправедливые правительства, порочные учреждения, нелепые обычаи, фанатичные, полные бесчеловечности и нетерпимости, препятствующие всякому естественному человеческому общению суеверия - все это никогда не может сформировать хороших граждан.

Невозможно представить, насколько благоприятно для общества было бы разумно направленное воспитание всех граждан! Люди обнаруживают так много злонамеренности и выступают в качестве столь плохих членов общества лишь потому, что правители пренебрегают их воспитанием, препятствуют их образованию, стремятся разобщить и развратить их. Воспитание гражданина повсюду доверено лицам, интересы которых совершенно оторваны от интересов общества, людям без родины, деспотам, заботящимся лишь о том, как вернее задавить разум тяжестью своей власти, тиранам, воображающим себя представителями божества, к которому они внушают людям низкий и раболепный страх. Такие учителя воспитывают в народах лишь рабский дух, внушая им привычку без рассуждений подчиняться руководству и гибельное безразличие к тем предметам, которые больше всего должны были бы их интересовать. Уроки этих учителей не прививают людям понятий ни о свободе, ни о любви к общественному благу, ни о стремлении заслужить уважение сограждан, ни о деятельности, необходимой для общественной жизни. Они культивируют в людях приниженность и сознание собственной неполноценности, никогда не указывая ни истинных причин этих чувств, ни средств борьбы с ними. Они ввергают человека в отчаяние, делают его необщительным, лишают энергии. Если же они и развивают в человеке своего рода духовную активность, то лишь одурманивая его фанатическим усердием, очень опасным для общества и нередко гибельным для самих государей, которые считают себя заинтересованными в ослеплении народов.

Правильной политике совершенно чужды принципы и интересы тиранов; в деле управления она руководствуется разумом, законами и очевидными интересами общества. Такая политика не нуждается в обмане как средстве подчинять людей; она направлена на то, чтобы заставить людей понять свои действительные интересы, внушить им любовь к родине, которая не может существовать без свободы, показать им пользу объединения, сделать их смелыми, образованными, искусными, трудолюбивыми и общительными. Ее цель - преподать людям истинные добродетели, без которых общественная жизнь была бы для них бесполезной и неприятной; ее цель - научить людей считать священными узы, которые связывают их между собой как подданных, супругов, отцов и детей, друзей и членов общества; ее цель - просветить людей, воспитать в них благородные чувства, привить им понятие о значении общественного уважения и страстное желание заслужить его. Такой политике чуждо стремление повелевать униженными рабами, которых, как известно, никогда нельзя превратить в граждан. Один из писателей древности сказал, что раб не является гражданином и потому для него не существует родины.

Сблизить людей между собой, сделать их действительно общественными существами, внушить им добродетель и тем самым сделать их счастливыми - вот та нравственная задача, выполнение которой должно лечь в основу политики. Не зная этого столь ясного принципа, люди живут в обществе, как в тюрьме, делая друг другу жизнь невыносимой из-за своих плохих нравов. Подлинная нравственность находится в постоянном противоречии либо с их религиозными воззрениями, либо с неправильно понятыми принципами и интересами тех, кто ими управляет, либо с обычаями, предрассудками и ложными воззрениями, которые каждое поколение находит уже установившимися и опирающимися на поддержку властей.

Тщетно было бы убеждать людей быть справедливыми, умеренными, миролюбивыми и делать лишь добро, в то время как их правительства будут повседневно давать им примеры насилия, жестокости, захватов, подлогов и завоеваний. Тщетно было бы осуждать порок, роскошь и тщеславие, в то время как в глазах всего народа разврат, излишества, жадность и расточительство олицетворяются в его повелителях, в знати, которая их окружает, в богачах, которые задают тон всему обществу, и даже в священнослужителях, которые утверждают, будто им принадлежит право направлять общественные нравы. Тщетно было бы стремиться с помощью законов, нередко жестоких и варварских, искоренить преступления, которые порождаются преступными правительствами с такой быстротой и в таком изобилии, что последние не в состоянии успеть их покарать. Разве не забвение государями своих обязанностей и не их чрезмерная жестокость породили нищету, лень, испорченность стольких несчастных, для которых единственным источником существования стали грабеж и убийства? И наконец, как может религия с ее угрозами наказания на небесах влиять на сердца тех, кого здесь, в этом мире, все побуждает творить зло?

Воспитание и нравы могут быть хорошими только при хорошем правительстве; истинная мораль бесполезна для народа, подчиненного тирании; она может быть действенной лишь тогда, когда ей благоприятствуют власти, когда ее подкрепляет закон, когда в ее пользу свидетельствуют многочисленные примеры и, наконец, когда высоконравственные поступки получают поощрение в виде наград и уважения. Всякая подлинная мораль явилась бы оскорбительной сатирой по отношению к несправедливому и деспотическому правительству, неизбежным результатом действий которого бывает уничтожение всякой добродетели.

Для того чтобы сделать людей справедливыми, умеренными и общительными, необходима справедливая система правления. Но как установить такую систему? Для этого следует обуздать неблагоразумные страсти всех людей, ослепление которых может побудить их делать зло. Ведь всем людям свойственна слабость; и редко бывает так, чтобы тот, кто повелевает другими, обладал достаточной силой, чтобы повелевать самим собой; к тому же на смену справедливейшему государю нередко приходит самый несправедливый и бездарный тиран, который в одно мгновение может уничтожить и добрые нравы, и благополучие народа.

Поэтому счастье наций не должно опираться на одни лишь склонности и настроения столь изменчивого существа, как человек. Счастье народов следует основывать на всегда неизменной справедливости, на природе общества, на его правах, которые ничто не может ослабить, на его постоянно целеустремленной воле, на его силе, всегда грозной, если она едина. Пусть эта сила, заключенная в гражданах, движимых общим интересом, станет непреодолимой преградой для любого, кто осмелится посягнуть на общую волю.

Исходя из этого, будь гражданином, потому что твое отечество необходимо для твоей безопасности, твоих удовольствий, твоего благополучия. Будь верным и послушным законной власти, потому что она необходима для сохранения общества, в свою очередь необходимого для тебя самого. Повинуйся законам, потому что они - выражение общественной воли, которой должна быть подчинена твоя частная воля. Защищай свою страну, потому что она делает тебя счастливым и в ней - твое достояние и все самые дорогие для тебя существа. Не допускай, чтобы эта мать твоя и твоих сограждан подпала под иго тирании, потому что тогда родина превратится для тебя в темницу. Если твое несправедливое отечество отказывает тебе в счастье; если, подчиняясь неправедной власти, оно допускает, чтобы тебя угнетали, - покинь его молча и никогда не заводи в нем смут.

Одним словом, будь человеком, разумным существом, верным супругом, нежным отцом, справедливым хозяином, усердным гражданином; старайся служить родине своими силами, талантами, умением, добродетелями. Делись с ближними дарами, полученными от природы; распространяй благополучие, довольство и радость среди всех, с кем ты встречаешься; пусть круг твоих действий, как бы оживотворенный твоими благодеяниями, воздействует и на тебя; будь уверен, что человек, делающий других людей счастливыми, не может быть несчастным сам."

Таковы глубоко продуманные суждения П. Гольбаха, написанные им более 200 лет назад, об общественном благе и государственности, а также о тех проблемах, которые препятствуют их укреплению.

Итак, ознакомившись с понятиями и идеями классической мудрости в области общественного и государственного строительства, с истинами, которые практически близки к абсолюту, можно делать выводы и для актуальной действительности сегодняшнего дня. При этом, нацеливаясь на наиболее рациональную систему государственного устройства, "не следует упускать из виду, - как предупреждал Аристотель, - цель каждой из форм государственного правления, потому что люди всегда избирают то, что ведет к цели. Цель демократии - свобода, олигархии - богатство, аристократии - воспитание и законность, тирании - защита".

Этих целей при государственном устройстве, имея, прежде всего, общественное благо, стремились достичь на протяжении последних столетий прежде всего народы Европы, и преуспели немало в этой области. Усилиями Петра I, Екатерины II и других прогрессивных монархов того же пыталась достигнуть и Россия, но затянувшееся крепостное право, недостатки в просвещении народа затрудняли ей получить столь же высокие результаты в уровне жизни населения страны, и в особенности ее духовной составляющей.

Видимо, это стало поводом для возмущения великого русского писателя Федора Михайловича Достоевского, который еще полтора века назад недоумевал: "И чего же мы достигли? Результатов странных: главное все на нас в Европе смотрят с насмешкой, а на лучших и бесспорно умных русских в Европе смотрят с высокомерным снисхождением. Не спасла от этого высокомерного презрения и самая эмиграция из России, то есть уже политическая эмиграция и полное от России отречение. Не хотели европейцы почесть нас за своих ни за что, ни за какие жертвы и ни в каком случае.

Мы у них в пословицу вошли. И чем больше мы им в угоду презирали нашу национальность, тем более презирали они нас самих. Мы виляли перед ними, подобострастно исповедовали наши "европейские" взгляды и убеждения, а они свысока нас не слушали и обыкновенно прибавляли с учтивой усмешкой, что мы это у них все "не так поняли".

Как же быть? Стать русскими во-первых и прежде всего. Стать русским значит перестать презирать народ свой. И как только европеец увидит, что мы начали уважать народ наш и национальность нашу, тотчас же начнет и нас самих уважать. Тогда не отвертывались бы от нас высокомерно, а выслушивали бы нас. Став самими собой, мы, наконец, получим облик человеческий, а не обезьяний. Мы получим вид свободного существа, а не раба, не лакея, нас сочтут тогда за людей, а не за международную обшмыгу..."

Эти слова Федора Михайловича, хотя и были произнесены достаточно давно, не утратили своей актуальности и в наши дни, несмотря на то что актуальная действительность претерпела с той поры значительные изменения.

На рубеже перехода к третьему тысячелетию Россия переживает нелегкие для себя времена:

- Национальный интеллект малочислен, крайне разобщен и неорганизован, в связи с чем не может функционировать как общенациональный разум. Никто не обозначает ему национальные приоритеты, не способен в таких условиях определить их и он сам. Его авторитет подорван у народа, что снижает положительное влияние интеллигенции на гуманистическое просвещение граждан.

- Сознание большинства граждан, принижавшееся в течение многих десятилетий, опустилось до крайне низкого уровня и продолжает падать, вследствие чего в стране фактически не действуют такие обязательные элементы в жизни любого современного сообщества нормальных людей, как общественное сознание, и в жизни любой нации - национальное самосознание, т.е. осознание гражданами себя членами единого гражданского общества, единой нации, самоорганизованной в единое государство. Понятие нации у нас намеренно или по невежеству сплошь и рядом смешивают или путают с этно-националистическими особенностями входящих в состав русской (российской) нации народностей и национальностей, а единую государственность расщепляют федеративными устремлениями.

- В условиях практического отсутствия общественного сознания и российского самосознания общество расколото, и единство народа России сильно подорвано. Поэтому россияне сейчас больше напоминают разобщенных жителей, предоставленных самим себе, а не граждан современного государства, которое даже не в состоянии защитить их национальные интересы. Этим пользуются с выгодой для себя другие, более организованные нации, а также некоторые структуры мирового сообщества, враждебные России.

Нетрудно предположить, что если указанные причины срочно не устранить, то процесс обвала страны будет продолжаться, и в то время, когда в современном мире происходит активная интеграция и консолидация наций, существование русской (российской) нации в ее нынешнем виде все более ставится под угрозу, и в итоге она рано или поздно обречет себя, как и предсказывали великие мыслители, на вымирание (что, впрочем, уже и происходит), а государство россиян - Россию - на исчезновение.

Ни один думающий и сознательный гражданин России не может допустить этого, и поэтому все больше сейчас говорят о выработке и реализации программ спасения и цивилизованного развития нашей Родины, о формулировании и создании механизмов защиты национальных интересов гражданского общества страны, понимая, что без обсуждения стратегических вопросов развития нашего государства, без их осмысления и кардинального решения объем и тяжесть текущих проблем будет только увеличиваться. Однако, рассуждая о создании отечественного механизма, который помогал бы всем ветвям власти успешно преодолевать все возникающие перед страной в ходе ее развития проблемы наиболее эффективным способом, следует анализировать и учитывать также и накопленный многовековой мировой опыт.

Для этого нельзя не вспомнить, что ушедший ХХ-й век помимо прочих исторических свершений ознаменовался еще одним важнейшим этапом в развитии человечества - переходом к более совершенной форме общественного структурирования. Эта форма стала результатом долгой борьбы за гражданские права и обязанности, в силу чего в организации населения, проживающего в различных районах мира, определилась и стала преобладающей тенденция общественного переустройства, берущая в основу принцип "нация по гражданству" (nation), вместо доминировавшего ранее принципа "национальности по крови" (nationality).

Следуя новому принципу, происходило формирование более стабильных государственных образований, основывавших свое устройство на современной идеологии социального общежития и группового поведения и объединявших различные национальности, проживающие на их территориях, в объединенные нации. Преимущества данного подхода заключаются в возможностях создания более жизнестойких социальных организмов путем более эффективного подбора в структуры госуправления и госслужбы (т.е. в общественный мозг и прочие органы социума) людей по своим способностям наиболее пригодных для этого профессионально, при этом самых лучших из них - элитных, без оглядки на их кровную национальность, партийную или конфессиональную принадлежность, которые при их функционировании не должны влиять на что-либо.

Признав данный принцип основополагающим при строительстве современного общества, исповедующие его государства начали координировать свои взаимоотношения и действия в рамках глобального человеческого общежития через Лигу НАЦИЙ, а позднее через Организацию ОБЪЕДИНЕННЫХ НАЦИЙ. Однако, чтобы полнее охватить все страны мира, достаточным условием для приема в ООН было и до сих пор остается наличие у государств так называемого суверенитета, а не форма их гражданского устройства. Вследствие этого членство в ООН имеют также и государства, в которых продолжают превалировать и старые националистические принципы, дающие богатую почву проявлениям фашистского экстремизма, и принцип моноконфессиональной исключительности, питающий религиозный фанатизм, и даже монопартийные идеологические догмы. Отставание этих стран в освоении современной идеологии социального общежития служит источником сохранения очагов националистической, идеологической, расовой и религиозной напряженности во многих регионах мира.

В принципах построения государств продолжают превалировать олигархически-демократические основы, базирующиеся на приоритетах имущественного владения. Рейтинги самых богатых, самых состоятельных индивидов составляются повсеместно столь же регулярно, что и рейтинги теннисистов, футболистов, шахматистов. Рейтинги же самых разумных, самых сознательных, самых здравомыслящих никто пока не берется составлять, не научились. Не составляют их по той причине, что мерила разума, нравственности и сознания до сих пор еще не выработаны философами, не общепризнанны человечеством, а сами разум, здравый смысл и нормально развитый менталитет не стали еще главными ценностными ориентирами для населения стран мира. Поэтому-то не разработаны и не практикуются и ментальные цензы для вхождения во власть, хотя в ряде стран проверке соответствия отдельных элементов менталитета стали уделять уже больше внимания.

К странам, остающимся на старых принципах общественного устройства, к сожалению, относится и современная Россия. Основы ее государственности с 1917 года и до сих пор зиждутся на ленинской национальной и социальной политике. Именно в 1917 году в угоду проводившемуся социальному эксперименту "русская нация по гражданству" была расколота по классовому признаку и для выделенной пролетарской (по Аристотелю - "демократической") части провозглашен интернационализм. Одновременно структура российского губернского государственного устройства была упразднена и заменена системой несуществовавших до этого националистических республик с заново начертанными для них границами. Старая национальная элита ("аристократия", интеллигенция) была уничтожена и подбор в новую "советскую элиту" (номенклатуру) стал осуществляться не по интеллектуальным и нравственным признакам, а по пролетарскому происхождению, а позднее - по протекции (по "блату", по "землячеству", по личной преданности).

В результате таких подходов в руководство государства стали попадать случайные люди, вследствие чего многие члены Политбюро ("суперэлита") имели, как правило, низкий уровень воспитания и образования, а отсюда низкий интеллект, часто переходящий в маразм, при полном отсутствии представлений о морали. По этим же причинам и население России оказалось на сегодня столь разобщенным и невежественным, а сознание народа деформировано до такой степени дебильности, что пугает уже не только и не столько ускорение темпов его вымирания в последние годы, все более проблематичным становится историческое будущее россиян вообще.

В России нет ОБЪЕДИНЕННОЙ НАЦИИ как таковой в общепринятом во всем мире значении этого термина. Ведь Объединенная Нация - это такая форма общественной сорганизованности населения, при которой его гражданское самосознание достигает степени, когда "один за всех и все за одного". Объединенная Нация - это социальный организм со всеми присущими ему атрибутами, главным из которых является его координирующий центр, своего рода мозг данного сообщества. В нормальных, по-настоящему цивилизованных странах его функции выполняет национальная интеллектуально-нравственная элита, руководствующаяся разумом и здравым смыслом, отличающаяся от просто (псевдо) элиты тем, что ее интеллект и мораль прежде всего нацелены на развитие данной нации, а не на удовлетворение собственной корысти. Поэтому граждане этих стран, формируя здоровое общественное мнение, выбирают во власть тех представителей элиты, которые на данный момент оказались наиболее достойными и в наибольшей мере соответствуют интересам всей нации. Так структурировано все современное нам цивилизованное мировое сообщество.

В этой связи еще В.М. Бехтерев писал: "Мораль следует признать продуктом общественности, в форме особого вида общественного приспособления с условиями самоограничения до жертвенности включительно. В самом деле, борьба за существование не знает самоограничения в виде хотя бы сдержки. Раз борьба началась, она не знает самоограничения, которое создается только в условиях общественной организации, неизбежно приводящей в интересах целого к самоограничению и жертвенности.

Мораль, таким образом, является не чем иным, как общественным продуктом в виде привыканий к тормозным реакциям самоограничения в интересах наибольшего сообщества, с одной стороны, и, с другой стороны, в виде активных наступательных реакций в смысле принесения в жертву самого себя в интересах того же сообщества. Эти навыки передаются путем подражания из поколения в поколение, становясь обычаями, которые впоследствии, вместе с развитием культуры и грамотности, переходят в писаные законы, играющие роль наложения общественных тормозов на поступки, не соответствующие интересам сообщества, причем тормозным раздражителем является угроза, связанная с известным насилием над личностью, для устранения ее из строя общественности в целях ее исправления.

Нет надобности говорить, что законы требуют исполнения минимальной морали большей частью с тормозным характером, без чего нельзя обойтись в условиях общественности, но сама общественность с ее неписаным законом, регулируемым так называемым общественным мнением, устанавливает правила, которые идут много дальше писаных законов в смысле требований морали высшего качества в виде не самоограничения только, но и жертвенности. Орудиями же общественного мнения является, с одной стороны, публичное осуждение, как фактор тормозного характера, приводящий к подавлению личности и защитному рефлексу стыда, а с другой стороны, общественная похвала и награда, как стимулирующий или понуждающий фактор, приводящий к подъему энергии и социальному героизму."

Дело устранения угроз и опасностей развитию своей нации является в цивилизованных государствах не только заботой их руководителей (властей), всех государственных служащих (особенно в органах безопасности), но и священным долгом каждого сознательного гражданина, его общественной обязанностью. В советские же времена гражданский долг свели вообще лишь к военной службе юношей в армии и к голосованию на псевдовыборах. Долг крепить единство нации подменили призывом крепить единство партии и народа, а долг постоянно обустраивать и украшать свою страну подменили однодневными ленинскими субботниками и установкой каменных истуканов вождя на центральных площадях всех городов и поселков. Ни о какой нравственности личности или экологии природы даже не велось речи, как не ведется она и сейчас. Поэтому о всей полноте своего гражданского долга перед своей страной, о своих гражданских обязанностях наши граждане не осведомлены до сих пор, как и о том, что этот долг, эти обязанности они обязаны бескорыстно выполнять в течение всей своей жизни как члены общества, в память о своих предках, в заботе о потомках, просто как нормальные люди, любящие свою Родину.

Однако вместо приоритета обязанностей перед собой, перед другими, перед обществом, о чем писали многие великие мыслители, людям продолжают вбивать искаженное представление об их правах. Понять активистов этих навязчивых идей нетрудно. Таким путем они с легкостью зарабатывают себе общественный капитал, т.е. это еще одна разновидность лохотрона. И в самом деле, легко быть добреньким, всем нравиться, выглядеть гуманным. Именно на этом поприще самолюбования процветают всякого рода одиночные (как правило, ментально больные) правозащитники и целые правозащитные организации, эксплуатирующие невежество людей в этом вопросе. Не теряют возможности использовать этот гуманистический аспект в своих интересах и определенные политические силы.

Известно, что существует "Комиссия ООН по правам человека", принята "Всеобщая декларация прав человека", но никто еще в мире не создал ни одной организации, не написал ни одной Декларации об обязанностях человека. Потому что непочетно, потому что мало кто поддержит - лишь врагов наживешь. В правозащитниках куда легче ходить, чем в обязанностезащитниках.

Вместе с тем слово responsibility означает не только обязанности, но и ответственность, и обязательства. Отстраняться от обязанностей - значит быть в высшей степени безответственным.

Да, существуют экологические движения "зеленых", разного рода организации в защиту животных, но прямо так в лоб об обязанностях каждого человека после Канта и Гольбаха вопрос никто не ставил и не ставит, если не считать отдельных учителей в школах.

А обязанностей у человека, особенно современного, ох как много. В дополнение к известным десяти библейским заповедям-моральным обязанностям это и:

- быть физически здоровым, не болеть;

- быть воспитанным, быть вежливым, культурным;

- получить наивысшее образование и всю жизнь его пополнять, поддерживать;

- почитать родителей и ухаживать за ними;

- правильно питаться, сохраняя на должном уровне свой клеточный и информационный метаболизм;

- уважать старших;

- иметь хорошую семью, детей;

- правильно воспитывать своих, и не только своих, детей;

- добросовестно работать;

- украшать и содержать в опрятности и чистоте свое жилище - квартиру, дом, двор;

- не мусорить, сохранять и улучшать окружающую среду;

- любить Родину и своих соотечественников;

- не лгать, не воровать, не хулиганить, не мошенничать;

- не злоупотреблять алкоголем, не курить, не употреблять наркотики;

- и т.д., и т.п.

Таким образом, каждое "право" человека в обязательном порядке сопровождается не меньшим количеством обязанностей, о которых правозащитники всегда умалчивают. Так, право родить, иметь ребенка должно сопровождаться обязанностью не зачинать его под воздействием алкоголя, наркотиков, вырастить и воспитать его хорошим человеком, гражданином. Право на отдых должно сопровождаться обязанностью не мешать отдыху других, не мусорить в лесу на пикнике, не включать громко музыку и т.д. То есть все права должны сопровождаться специфичными, привязанными к ним обязанностями. И вот когда люди поймут, что обязанностей у нормального человека должно быть не меньше, чем прав, а во много раз больше, когда они выучат их все и будут строго выполнять, вот только тогда такое общество достигнет своей зрелости с точки зрения его общественного сознания. Только такое общество может рассчитывать на дальнейшее нормальное развитие.

Ну, а уж госслужащие, руководители государства, его регионов должны выполнять свой долг, свои обязанности с двойными усилиями: и как граждане - бескорыстно, и как госслужащие - за зарплату (их единственную корысть). Те же, кто уклоняется, забывает о своем гражданском долге, о своей святой обязанности укреплять, улучшать свою страну, не имеют права называться ее гражданами. О госслужащих вообще разговор особый. Их бездействие, их пассивность в исполнении долга, своих служебных обязанностей перед согражданами, равно как и корыстная активность в ущерб общественным, национальным интересам, особенно в тяжелые для страны периоды, во все времена у всех народов квалифицировались не иначе, как ИЗМЕНА РОДИНЕ разной степени тяжести со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Зная об этом, зададимся вопросом, не настало ли время и нам, россиянам, пробудиться и вспомнить, наконец, о своем гражданском долге, о своих гражданских обязанностях, суть которых известна всему человечеству более 2 тыс. лет и лишь для нас они доселе неведомое понятие.

Исходя из рассмотрения всех особенностей государственного устройства, его преимуществ и сложностей с учетом современных научных знаний, необходимо сделать следующие основные выводы по данной теме:

1. Современной формой государственного устройства следует считать президентскую либо парламентскую республику, которые на практике мало чем отличаются в структуре государственного управления, представляя собой фактически идентичные властные пирамиды. Различие состоит лишь в методах заполнения функциональных ячеек должностей государственных руководителей, чиновников средней руки и государственных служащих. В структурах и методах государственных устройств до сих пор встречаются элементы как монархии, так и тирании, что-то от олигархии и демократии, что-то от аристократии и политии.

2. Более важным являются принципы заполнения властных пирамид, в основе которых должны быть заложены принципы не демократии (власти неимущих и необразованных, т.е. нищих имущественно и "нищих" духом), не олигархии (власти "имущих", но бедных нравственно индивидов, как правило, с искаженным сознанием), не догматов идеологии или религии (разного рода демагогов), а политии, или ноократии - власти лучших из лучших по разуму и добродетели, по образованию и воспитанию, по интеллекту и нравственности представителей здравомыслящей части населения, действительно самых достойных граждан, делящихся на известные категории индивидов человеческой иерархии, т.е. по убывающей, на:

- личностей,

- философов,

- интеллигентов,

- интеллектуалов,

- человеков,

- добропорядочных обывателей,

в отличие от:

- обывателей с дурными наклонностями,

- нелюдей всех видов и разновидностей.

Именно заполнение властных ячеек пирамиды государства (должностных вакансий) представителями верхней части четко сформированной национальной индивидуумной пирамиды, т.е. включая человеков и выше, именно состояние, когда одна пирамида (национальной индивидуумной иерархии) совпадает с очертаниями другой (структуры власти), придает устойчивость государственному устройству и обеспечивает поступательное развитие государства.

3. К основным функциям современного государства следует относить:

- организацию всеобщего, всеохватывающего, постоянного воспитания и образования, просвещения своих граждан (здесь, как ни странно, очень кстати приходит на ум ленинское: учиться, учиться и учиться...).

В разъяснение этого пункта вновь приведем суждения Бехтерева: "В виде основного условия гражданского воспитания необходимо образование среди детей общинного начала. Необходимо, чтобы вместе с этим социальность и право, а равно и чувство гражданского долга вкоренилось в будущего человека наподобие инстинкта, чтобы блага общества всегда им ставились выше своих личных выгод, чтобы он сделался всегдашним ревнителем общественных интересов и защитником их везде и всюду, чтобы его всегдашним идеалом была возможная помощь общественному делу, клонящемуся к общему благу.

И не одна только помощь "ближним" как основа гуманности должна быть лозунгом социально-трудового воспитания, но, главным образом, помощь социальному целому, причем общечеловеческие идеалы должны быть признаваемы высшим достижением морали. Иными словами, нужно заботиться о таком социально-трудовом воспитании, которое создавало бы из человека истинного гражданина и в то же время закаляло бы его энергию для общественной деятельности, уравнивало бы всех необходимостью трудиться на общую пользу, в меру их сил и способностей, и которое развивало бы в человеке социальные инстинкты, вкореняя их с самого детства.

Социально-трудовое воспитание должно подготовить в будущем новый тип социальной личности с полным сознанием гражданских прав и обязанностей, который понесет впереди себя знамя единства, свободы и равенства между всеми вообще людьми и явится хранителем лучших основ гражданственности, свободы и братства.

Служение обществу должно сделаться своего рода религией школьного воспитания. Оно должно чувствоваться детьми не как должное, а как необходимое и неизбежное, как внутренняя потребность, как оправдание своего бытия";

- постоянное совершенствование системы воспитания и образования, наполнение ее лучшими учителями, преподавателями, наставниками, а также учебниками и прочими элементами ноосферы;

- активное противодействие потенциальным противникам в информационных, идеологических, демографических и экономических войнах, как современных видах межгосударственного противостояния;

- повышение социальных показателей жизни населения: уровня жизни, демографической статистики, показателей рождаемости и смертности, статистики преступности, динамики уровня преступности, наркомании и алкоголизма и т.п.;

- исходя из того, что бесполезные члены общества ослабляют его, нахождение им полезных для общества занятий, либо изолирование их, оберегая тем самым общество от растления ими.

4. Правовое регулирование гражданственности должно обеспечивать:

- недопущение к государственному и местному управлению выше определенного уровня обывателей, как индивидов с низкими знаниями, моралью и сознанием, не говоря уже о нелюдях;

- понижение в правах, включая избирательное, нелюдей всех видов и разновидностей, максимальную их изоляцию от добропорядочных граждан.

Таким образом, сейчас, когда уже известна область распространения ноосферы, ее суть и влияние, когда стало возможным измерить ее глубину, можно смело утверждать, что эталоном государственного строя является ноосферная полития - ноократия, которая должна включать в себя осовремененные элементы лучшего и от аристократии, и от добродетельного главы государства, отбрасывая все плохое, что может быть связано с тиранией, олигархией и демократией.

В целом общенациональная идея для России, как и для любого общества, государства, формулируется очень просто: КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН ЖИТЬ ХОРОШО! Но именно человек, а не обыватель, и не нелюдь какая-нибудь. (Сейчас же в большинстве случаев все происходит с точностью до наоборот.) А для начала, в первую очередь у людей (а не у нелюдей) должно быть достаточно еды, нормальное жилье, свет, тепло и ДОСТУП К НООСФЕРНЫМ ЗНАНИЯМ, к воспитанию и образованию. Потом - все остальное.

Целью деятельности властных структур любого современного государства, включая Россию, таким образом, должно быть улучшение уровня жизни всего населения до некоего среднего уровня, т.е. ограничение сверхдоходов богатых и искоренение нищеты бедных, сопровождаемое просвещением и тех, и других. При этом не путем изъятия, перераспределения или других насильственных действий, не с помощью бесплатной кормежки (которую все равно разворуют чиновники), а путем создания соответствующей среды обитания, регулируемой законами и нормативными актами.

Властные структуры государства не должны приватизироваться теми или иными (партийными, земляческими, религиозными) группами с целью личной или групповой наживы захвативших их чиновников, а должны доверяться достойным на то гражданам, чья нравственность, профессиональная подготовка и сознание должны быть тщательно изучены и подтверждены не менее нравственной комиссией экспертов. Только тогда не армия охранников и спецслужб будет расти, а дома, школы и больницы будут чистыми и отремонтированными, хорошо отапливаемыми и освещенными и в школах будут работать воспитанные и хорошо образованные учителя, получающие за это нормальную зарплату, позволяющую им нормально жить. Не олигарх, не депутат, не охранник должны получать самые большие вознаграждения, а учитель, судья и врач. Ведь если учителя принуждают брать деньги с учеников, с их родителей, то какой морали научит такой учитель.

Население, выстроенное по ментально-нравственным признакам в некую рейтинговую гражданскую пирамиду, точно в таком же иерархическом порядке должно занимать и обновлять ячейки государственных структур на всех ступенях и уровнях и, точно в таком же порядке, получать вознаграждения, блага от общества или, если кто заслужил, соответствующие наказания. Вор, взяточник, бандит должны не занимать властные кабинеты, не разъезжать на Мерседесах и не жить в четырехэтажных виллах, а сидеть на нарах и хлебать баланду, читая при желании Канта и Гольбаха. Если такой порядок общество сумеет когда-нибудь установить, только после этого оно может надеяться на устойчивое свое развитие, на социальный прогресс в своем государстве, на счастливое проживание в нем максимального количества именно людей.

Подводя итоги всему вышесказанному, хотелось бы привести суждения Г. Гегеля на эту тему из его "Философии права": "В государстве не следует желать ничего, что не есть выражение разумности… Обычно прежде всего задают вопрос, какой строй является наилучшим. На это можно было бы дать множество ответов, самый общий такой: каждый строй хорош, при условии, что в нем существует хорошее управление. Так высказываются люди, которые хотят прослыть умными, но они лишь обходят вопрос, отодвигают его. По их словам, все государственные устройства хороши, нет среди них наилучшего... Второй ответ гласит: лучшим является тот строй, которым довольны люди, ведь что же требуется еще, если люди счастливы, довольны… Удовлетворенность вообще не содержит объективного определения, человек может удовлетвориться наихудшим, свиньи довольны, пребывая в грязи, и люди довольны, находясь в самом низком, позорном состоянии, как, например, индусы, погрязшие в глубоком позорном суеверии… Наилучшее государственное устройство - разумное… Обычно заранее исходят из различных определений - государственный строй должен защищать свободу, служить препятствием произволу, способствовать благу целого, счастью и довольству людей. От всех этих соображений следует освободиться, заботиться надо только о разумности… тогда все остальное придет само собой, все эти второстепенные цели будут достигнуты попутно".