О Путине и о РОССИИ

Об истинной сути некоторых треволнений

ЧТО БУДЕТ дальше? Этот вопрос все чаще и чаще задают друг другу разные люди в Москве - по крайней мере, в кругу тех, с кем я общаюсь.

Раз есть вопрос, должны быть и ответы. Но прежде чем отвечать на этот вопрос, важно отметить, что вопрос возникает тогда, когда исчезает ясность. В данном случае - ясность с тем, чего хочет и куда движется Владимир Путин.

Кажется, Кремль тоже осознает проблемы, создаваемые этой неясностью. Свидетельство тому - активность, проявленная в последние дни Кремлем в "деле Бородина" и "деле НТВ". Но и понимание, и активность сами по себе ясности не создают. Лучшее доказательство - случай с НТВ. Например, после встречи с Путиным ряд участников этой встречи со стороны НТВ утверждают, что президент то ли не против продажи части акций (какой, кстати - 5 процентов или 50? Это не только разные цифры, но и разное качество) Тернеру, то ли прямо за это.

Между тем из письма Путина Тернеру явствует только следующее: ВВП утверждает, что он за свободу СМИ и приветствует иностранные инвестиции в России. Даже косвенно это не свидетельствует о готовности Путина хотя бы для отвода глаз, ради красного словца согласиться с тем, чтобы хоть в какой-то значимой степени одна из крупнейших российских телекомпаний оказалась под контролем американского телемагната и владельца CNN, в критические моменты всегда играющей на стороне Белого дома, отнюдь не московского.

Никогда не поверю, что Путин даст негласное добро на такую сделку. Либо просто с 29 января президента в России подменили.

Конечно, многое объясняется тем, что НТВ пропагандистски и тактически опять обыграло Кремль - профессионалы все-таки. Но ведь и пропаганда не всесильна, если ей противостоит хоть и жесткая, но четко заявленная позиция. А еще лучше линия, последовательно и целенаправленно проводимая.

Этого нет. Временами нет абсолютно.

Так и возникает совершенно естественно совершенно естественный вопрос: а что дальше?

Чтобы понять, что может быть дальше, проанализируем еще раз, что было допреж того.

Происхождение путинского режима

Сначала был Советский Союз. Горбачев, пытаясь модернизировать и реформировать его, ввел гласность и начала рыночной экономики.

В не приспособленном ни к тому, ни у другому государстве деструктивные процессы стремительно превзошли по объему конструктивно-реформаторские, и страна развалилась.

Стихийный революционер Ельцин, утвердив собственную власть, установил анархо-демократический режим, постепенно трансформировавшийся в анархо-олигархический.

В силу того, что власть и собственность всегда находились в России в кровном родстве, а в советское время и просто совпадали, чиновники, сохранившие в своих руках рычаги раздачи собственности, остались главным и самым эффективным классом России (правящим классом), а главный чиновник (президент) стал главным политиком, то есть центром принятия решений по переделу власти-собственности.

Далее пост главного чиновника - главного политика перешел к Владимиру Путину.

Поработав сначала в КГБ (до и в момент развала Союза), затем в питерской мэрии (стихийный передел собственности), затем в Москве в администрации президента (период управляемого передела собственности), в ФСБ (директором) и уже во главе администрации президента и премьер-министром (период управляемой передачи власти), Владимир Путин, конечно же, является одним из лучших знатоков всех главных тайн российской жизни и политики.

Например, очевидно, что Владимир Путин реально представляет себе масштабы криминализации и власти, и собственности в России. Более того - знает такое, о чем Ельцину, дабы не опечалить его, сам же Путин, видимо, даже и не докладывал.

Оказавшись в Кремле, Путин стал думать, что с этим знанием делать.

Содержание режима (1)

Делать можно было, собственно, всего две вещи.

Во-первых, продвигать хорошие законы, ожидая, когда они заработают, а те, кто им должен подчиняться, начнут это делать, устав от собственного и чужого беспредела. Во-вторых, репрессировать всех, кто что-либо нарушает, дабы остальные стали законопослушны.

Первый путь, как видел Путин, с одной стороны, был бы долговат, во всяком случае, даже четырех, не то что двух президентских сроков не хватило бы. С другой стороны, движению по этому пути активно препятствовали (в том числе и через демократические, парламентские, институты) те, кого он должен бы цивилизовать. С третьей стороны, не было гарантий, что не только сам Путин, но и Россия в целом доживут до конца шествия всех по этому пути.

Утопичность второго пути была еще более очевидной: репрессировать пришлось бы всех, кроме бомжей, новорожденных и пенсионерок.

Путин решил проводить политику, сочетающую преимущества обоих путей. И хорошие законы принимать, и власть, направленную против всевластия столичных и региональных олигархов, укреплять, и демократией (дабы она не управлялась олигархами) управлять, и репрессировать самых несговорчивых, обложив сговорчивых оброком.

Вроде бы все логично: компромиссы, сочетание жестких и гибких методов, не всегда демократическое продвижение к демократии, не рушащее рынок, но и не уничтожающее страну. На деле это обернулось, помимо прочего (то бишь положительного), объявлением войны слишком многим, в том числе и тем, кто уже привык только побеждать.

По-своему это тоже был "нулевой вариант", который предлагал Борис Березовский, но "нулевой вариант" с позиции силы, а не равенства Высоких договаривающихся сторон.

Видимо, и не без оснований, Путин понимал, что он-то подпишет более мягкий "нулевой вариант" один, а с другой стороны его должны подписать по крайней мере несколько тысяч человек. И они Путина всегда смогут проконтролировать, а он их - нет.

Прав Путин или нет, сказать трудно, но слишком хорошо зная жизнь и нравы российского закулисья (во власти и в экономике), решил он опереться в своей деятельности на те механизмы, в эффективности которых был больше, чем в других, уверен: МВД, ФСБ, прокуратуру.

Знающий, по крайней мере, азы рыночной экономики, Путин, как я предполагаю, исходил еще из одного: из объективной несправедливости упреков западных олигархов российским.

Западные, особенно американские, олигархи (и политологи) спрашивают: чем плохи олигархи российские? И сами отвечают: наши прадеды, тоже порядочные кровопийцы, хоть и грабили других, все-таки вкладывали деньги в свою страну. А вот русские - вывозят их за границу.

Когда грабили прадедушки нынешних американских олигархов, не было ни международных банков, ни открытости границ, ни транснациональных финансовых групп, ни многого другого, что обеспечивает сегодня легкость перетекания капиталов. В тех условиях вкладывание капиталов в собственную страну было не столько доброй волей и патриотизмом, сколько неизбежностью. Накапливаемый капитал автоматически концентрировался в своей стране, обеспечивая благосостояние основной части ее населения, а затем уже уходил за рубеж, причем не как "увод", а как экспансия, умножение богатств страны собственной за счет других.

Современный российский капитализм стал на ноги в условиях таких международных соблазнов, что не согрешить на стороне могли бы, наверное, только такие стоики, которые и к деньгам-то равнодушны по природе своей.

Словом, Путин понимал, что без некоторой доли "насилия" и в отсутствие больших внутренних соблазнов гарему современного русского капитала нужен некий евнух.

Евнухом была назначена Генпрокуратура РФ (не только, впрочем, она одна, но это - один из наиболее интересующих нас моментов).

Любит ли евнух гарем?

Недавно я купил книжку "Гарем турецкого султана", но прочитать ее, естественно, не успел. Поэтому я не знаю, любит ли, даже платонически, евнух наложниц султана, но в нашей ситуации такой любви в принципе не наблюдается.

С чем это связано - вопрос отдельный, но ясно, что в качестве инструмента давления Генпрокуратура выбрана верно. К взаимоотношениям прокуратуры и некоторых новых институтов российского общества я еще вернусь, а пока перейду к другому.

Путин, безусловно, выходец из спецслужб. Он верит как в могущество некоторых закулисных сделок, так и в силу аналогичной закулисной контригры. И в самом деле, часто действия по алгоритму "контрзаговор против заговора" и эффективны, и порой - на порядок более эффективны, чем публичная политика, чем публичная контригра.

Но, во-первых, далеко не всегда. А во-вторых, "теория заговоров" и соответствующих "контрзаговоров" не может заменить эффективную публичную политику. Может лишь дополнить ее. В нужном месте и в нужное время создать решающий перевес сил. Сыграть решающую роль в кризисной ситуации. Не более того.

Спецслужбы, вообще репрессивный аппарат, в руках государства, президента в том числе, - это все равно самонаводящееся оружие, если только оно не наводится на цель государством и публично.

Публично сегодня это оружие нацелено на реализацию довольно абстрактно поставленных целей: "диктатура закона" и "наведение порядка". Но все общество наблюдает, в какие конкретно цели это оружие бьет. Сколь точно и точечно. С какой избирательностью. И корректировать огонь нужно постоянно.

Как? Публичной политикой, только ею.

С очевидностью грядет либо реформа (в том числе и кадровая) правительства, либо вообще его отставка и формирование правительства нового. Помимо того, что этот шаг должен стать актом экономического выбора и кадрового выбора - должны прийти люди, которые умеют принимать решения и отвечать за них, формирование нового правительства должно стать и актом политического выбора. В том числе и по линии минимизации закулисных методов при максимализации публичных.

Тут важно учесть несколько моментов.

Первый. Проблема криминализации общества и власти никогда не снимается лишь наполнением исполнительных структур выходцами из спецслужб. Спецслужбы хороши только тогда, когда они спецслужбы.

Второй. Последовательность действий порой даже важнее их точности (абсолютно точных решений в политике не бывает). Зачем было начинать жесткую реформу Совета Федерации, разумно лишая губернаторов неприкосновенности, чтобы затем не только фактически вернуть им эту неприкосновенность через увеличение числа сроков пребывания в должности, но и продлив ее в некоторых случаях даже и за срок легитимности самого нынешнего президента?

Третье. Реформы, политические в том числе, и другие акции власти должны снимать противоречия в обществе, а не нагнетать их. В последнее время, безусловно, идет нагнетание неоклассовой ненависти к богатым. Получается это случайно, не по воле Путина, а из сложения ряда как бы стихийно совпадающих акций. Но градус этой ненависти местами явно повышается.

Ненависть - неконструктивное чувство, даже когда она справедлива. Должны быть включены механизмы ограничения этой ненависти.

Олигархические группы, я не раз об этом писал, как нелегитимные центры власти было необходимо разрушить. Но нельзя забывать, что, помимо прочего, вокруг олигархических групп и в лоне их сформировались некоторые существенные элементы не только рыночной экономики, но и гражданского общества. Снизу-то гражданскому обществу у нас расти тяжело - денег нет у простых граждан, чиновничество, соединившее в себе худшие качества социалистического с худшими качествами капиталистического, давит на низы общества. Ведь теперь не то что давеча: и в партком не пожалуешься, и на взятку денег нет.

Сейчас пишется текст президентского послания Федеральному собранию. Это слова. Но грядущая правительственная реформа - это дела. Каждое назначение, каждое имя будет демонстрировать истинные цели и качество президентской политики.

Комплексы прокуратуры против фанаберии НТВ

Я всегда выступал против того, чтобы журналисты предлагали себя обществу как единственные носители истины и единственно честные люди в России.

Коллизия с НТВ, полная грустных ощущений конца этой телекомпании, о многом позволяет судить, если только набраться смелости хотя бы кое о чем власти и прессе говорить друг с другом откровенно, а не только на публику.

В одной из передач "Глас народа" в конце прошлого года я слушал, как адвокаты "Медиа-МОСТа" в прямом эфире "размазывают по стене" уже не аргументы сотрудников прокуратуры, а самих прокуроров. После эфира я спросил у адвокатов: зачем вы это делаете? Разве не понимаете, чем это обернется для вас же, для ваших "подзащитных"? Разве не знаете, что слушающие вас сейчас прокуроры думают не о весомости ваших юридических аргументов, а о том, как вы (пусть не в данном случае) защищаете заведомых преступников, цепляясь лишь к проколам следствия, о механизмах получения вами гонораров, намного превышающих легальные выплаты?

Я не только увидел полное непонимание, но услышал яростное неприятие этой точки зрения. Один из адвокатов мне даже сказал, что нет лучшего способа выиграть дело, чем доказать неполноценность прокурора.

Плоды, в частности и этой позиции, теперь пожинает НТВ. Я ни разу не слышал публично, по телевидению, например, чтобы прокуроры унижали адвокатуру как институт и конкретных адвокатов как личностей. Но множество раз видел и слышал противоположное. Это профессионально корректно? Это цивилизованно? Это умно, наконец?

Да, у прокуроров не лучшие с точки зрения "рынка и демократии" комплексы. Но они много знают, и многое могут рассказать. Комплексы прокуратуры сошлись в схватке с фанаберией НТВ, и прокуратура стала эту фанаберию крушить. Позиция за позицией.

Доказала, что НТВ не преуспевающее экономически предприятие, а должник. А ведь создан был прямо противоположный имидж.

Показала, хоть и с использованием некоторых некорректных приемов, что сотрудники НТВ получают, при долгах, несколько больше, чем кому-то хотелось бы признавать. Это дело приватное? А счета дочерей Ельцина - дело не приватное?

Не могу признать умным человека, размахивающего оружием, которое легко оборачивается против него самого. Не в честности здесь дело. И не в том, что прокурор - чиновник, а журналист - нет.

При нынешней мощи СМИ, при том, что это реальная четвертая власть, гласность в оплате журналистов, на мой взгляд, не менее принципиальна, чем гласность в оплате чиновников.

Нельзя, будучи вовлеченными во все современные процессы, идущие в России, в том числе и политические, как отрицать очевидное (в частности свое реальное участие в политической борьбе), так и постоянно твердить: мы самые честные, только мы говорим правду, мы самые неподкупные. И при этом постоянно обвинять в нечестности, лживости и купленности всех остальных (включая многих коллег). Рано или поздно кто-то проверит.

Стою ли я за то, чтобы не рассказывать о взятках, которые берут прокуроры, в СМИ? Конечно, нет. Но ведь нет же более закрытой темы для наших СМИ, чем экономика самих СМИ. Если только не бьешь конкурента. И любая попытка власти заглянуть на эту территорию вызывает только одно: крик о зажиме свободы слова.

Все мы - дети одного времени, сегодняшнего. Все мы вынуждены жить по его законам - как писаным, так и неписаным. Прессе нельзя дать устав: не суди, да не судима будешь! Судить и рядить (не в юридическом смысле) - ее миссия, ее профессиональная и политическая обязанность. Но при этом надо хотя бы ощущать (хоть наедине с самим собой) меру своей сопричастности к тому, что судишь.

Я понимаю, что легкие победы расхолаживают, создают ощущение всесилия и неподсудности у журналистов. А не то же ли у власти? Чем она в этом случае хуже или лучше, чем журналисты? Не раскрывать свои язвы должна пресса, но, по крайней мере, учиться на ошибках власти, дабы иметь не только право, но и возможность учить власть. Всякая власть, наша в особенности, местами и временами глупа до неприличия.

С нескрываемым удовольствием смотрел и слушал я, как журналисты НТВ, вернувшиеся от Путина, свели на нет весь запрограммированный кем-то в Кремле позитив (для президента) от этой встречи. Классная работа, хоть и простая: тот, кто молчит, проигрывает, кто комментирует - побеждает. Но пропагандистская победа - не полная победа. По большому счету - это и не победа вовсе. Победить в аудитории - еще не значит победить в жизни.

В пересказе сотрудников НТВ настоящее ошеломление и даже возмущение у них вызвало утверждение Путина о том, что НТВ работает по "инструктажу" Гусинского. Нет, утверждал Евгений Киселев, мы только единомышленники.

Почти два года назад, весной 1999-го, тогдашний английский посол в Москве Эндрю Вуд пригласил на обед четырех, если не ошибаюсь, главных редакторов.

Среди них и Евгения Киселева, и меня. Разговор, естественно, шел о политике. Евгений Алексеевич, помню, бросил фразу, что вот есть такие СМИ, например, "Независимая газета", которые критикуют Григория Явлинского. Ну да, дескать, понятно, почему они его критикуют - заказ хозяина. Я достаточно резко попытался опровергнуть это утверждение, да, разумеется, Евгения Алексеевича не убедил.

При выходе из посольства все-таки задал я Евгению Киселеву вопрос в лоб: "Евгений Алексеевич, - спрашиваю, - вы всерьез думаете, что Березовский мне позвонил, дал инструкции по Явлинскому и я написал эти статьи о нем?"

- Ну, зачем же так грубо, - ответил мне Киселев, - есть другие методы: кое-что объяснить, высказать о Явлинском свое мнение...

Я, прекрасно зная, что ни в тот момент, ни несколько месяцев, если не лет до того (примерно так с 1996 года) я с Березовским о Явлинском не говорил вообще, спросил:

- А вы что, знаете, о чем мы говорим с Березовским?

На что получил такой ответ Евгения Алексеевича:

- Я знаю жизнь...

Лучше всего, как известно, человек знает свою собственную жизнь.

Не из злорадства вспомнил я тот разговор, хотя и позлорадствовать есть повод. Уж слишком тот наш диалог похож на то, что сказал Путин Евгению Киселеву два дня назад. Евгения Алексеевича слова Путина удивили и даже возмутили.

А может быть, Путин тоже просто "знает жизнь"? Или думает, что знает, как тогда, два года назад, думал Евгений Алексеевич.

* * *

Участвовать в похоронах НТВ мне совсем не хочется, хотя в какой-то степени ощущение почти похоронное. Сюжет со встречей в Кремле - просто календарно и логически лег в тему статьи.

Будь я Путиным, с НТВ я бы сейчас поступил так - невзирая на независимость прокуратуры и даже "Газпром-Медиа". Выставил бы, как уже однажды писал, солидный (более 25%) пакет акций на открытый конкурс, разрешив участвовать в нем, естественно, только российским претендентам, ибо НТВ - это общенациональная компания, четвертый канал которой был передан бесплатно. Можно, конечно, и допустить иностранцев. Но тогда в обмен на деньги даются только акции - без частоты. СМИ в России ведь больше, чем СМИ. Особенно телевидение.

Все бы было честно. По-рыночному. Цивилизованно. Ведь НТВ действительно нужно сохранить. И желательно со сложившейся командой журналистов. Не для сохранения свободы слова - не НТВ только носитель ее. А для сохранения конкурентной среды, каковая и рождает свободу.

Содержание режима (2)

Хорошо, что наша власть, в отличие от Юрия Владимировича Андропова, уже имеет право говорить, что она знает страну, которой руководит. Даже знает механизмы оплаты журналистов. Будем надеяться, что и механизмы оплаты прокуроров.

Но от знания жизни до умения эту жизнь менять, не ограничиваясь арбитражем в борьбе комплексов одних с фанаберией других, - дистанция большая. И борьба эта по большому счету периферийная, привлекающая внимание в силу специфических причин.

А вот азарт, проявленный в этой борьбе властью, - в мирных бы целях. Что там у нас с Госсоветом? Что с новым Советом Федерации? Что с Лукашенко Александром Григорьевичем, главой союзного нам государства? Поддержит его Москва на выборах или нет? Что с судебной реформой? Много еще разных вопросов без ясных ответов.

Заговоры заговорами, но без политики тоже не обойтись. Полезная в государстве вещь. На нелюбви к олигархам и прежнему режиму долго не протянешь. Это как цены на нефть. Сегодня высокие, а через месяц - упадут. Президент, конечно, в ответе за все. Но если и за кадры на НТВ, то дойдут ли руки до других проблем? И даже кадров?

Я не закончил рассказ о внутреннем содержании нынешнего режима. А сказать осталось что. Не исключаю, что самое главное. Вновь, чтобы быть предельно точным, пройдусь по всему по порядку. Отталкиваясь от событий последних дней. Есть правда, которую в равной степени не любят признавать ни Кремль, ни НТВ.

Кремль борется с Гусинским не как с носителем свободы слова, но и не как с бизнесменом только. Кремль борется с Гусинским как с субъектом враждебной интересам России политики, проводящим к тому же на внутрироссийском политическом (информационном в первую очередь) поле интересы другой страны. США.

Кто хочет упрекнуть Кремль в антиамериканизме, может это сделать. Но, строго говоря, бороться с гегемонией гипердержавы незазорно - все этим в меру сил и возможностей занимаются. Политика, однако, вещь юридически неподсудная - отсюда и более или менее успешные попытки обнаружить "экономические преступления" Гусинского.

Но сам по себе Гусинский, несмотря на свои международные связи, уже не опасен. Опасно то, что в его руках НТВ - самая идеологически дисциплинированная, это знают все, кто что-либо знает, журналистская структура в Москве. Поэтому Кремль и борется с НТВ, пытаясь одновременно отделить Гусинского и остальных владельцев НТВ и его высшее руководство от просто журналистов НТВ.

Есть основания у Кремля так смотреть на НТВ и на Гусинского? Есть. Производит ли при этом НТВ, помимо собственно пропаганды, продукт под названием "свобода слова"? Производит. Пойдем дальше.

Несмотря на то, что борьба против НТВ не является борьбой против свободы слова, а лишь борьбой против некоторых слов, она создает полное ощущение угрозы этой свободе. Тем более что затрагивает интересы отдельных журналистов. В первую очередь - из-за методов борьбы.

Являются ли эти методы характерными для нынешнего режима? Да. Почему? Во многом из-за того, что так привычнее и эффективнее. В чем опасность? В том, что привычное становится еще привычнее, а эффективность заманивает все глубже.

И вот тут я перехожу к самому главному. Управляемая демократия - это не контролируемая полностью демократия. Это лишь время от времени авторитарно корректируемая демократия: то есть чтобы вора не выбрали губернатором - да. А если все кандидаты на пост губернатора не воры, то пусть решает народ. Грань тонкая, но она есть. Есть теоретически, а есть ли в жизни? Далеко не всегда.

Некоторые элементы ныне складывающейся государственной структуры очень напоминают режим корпоративного государства. Но одна из разновидностей корпоративного государства носит неприятное название "фашизм". Мы еще далеки от того, чтобы дойти здесь до предела разумного, но стихийные попытки налицо. Где предел? Один из них - выборность глав регионов. Если она будет ликвидирована (а об этом, увы, говорят) - предел будет перейден.

Как отделить губернаторов от собственности - громадная проблема для нынешней власти. Заменой выборности назначением этого не добьешься, а вот к корпоративному государству резко приблизишься. При выводе страны из кризиса, куда ее, в частности, завела и ельцинская анархия, рискованные шаги возможны. Невозможны лишь ошибки, особенно роковые.

Кремль рискует. Внимание: опасность перед нами!