Политическая демография и натальный национализм

Путин о проблеме рождаемости

Риторическое заимствование

     Выступление Владимира Путина перед Федеральным собранием обозначило (помимо прочего) одну весьма примечательную тенденцию - бывшая доселе вотчиной левых маргиналов тема ДЕЙСТВИТЕЛЬНО низкой рождаемости в нашей стране, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не обеспечивающей естественного воспроизводства населения стала предметом большой политики. Надо сказать, что демографическая ситуация на планете вообще является крайне серьезной темой, сравнимой по своей важности с экологией, энергетическим тупиком, контролем за ядерными вооружениями и другими малоприятными сюжетами. Увы - в своих высказываниях и президент, и премьер-министр, высказавшиеся на этот предмет, продемонстрировали полное непонимание сути проблемы.
     Тот факт, что рождаемость в России опустилась ниже уровня, необходимого для естественного воспроизводства населения, уже довольно давно привлек внимание оппозиционных существующему режиму политиков и средств массовой информации. Как мы помним, геноцид русского народа был одним из пунктов предъявленного Ельцину обвинения в ходе неудачной попытки подвергнуть первого президента импичменту. В последние месяцы рассуждения на тему кризиса рождаемости становились все более и более заметной частью уже официальной, правительственной фразеологии, пока, наконец, эта проблема не оказалась одним из важных элементов президентского послания, с которым Путин выступил перед Федеральным Собранием. На фоне очевидных, предсказанных всеми аналитиками тем, таких как "укрепление властной вертикали" и налоговая реформа, замечания о продолжающемся сокращении населения РФ прозвучали свежо и эмоционально. Эта тема явно задела президента за живое, и он даже оторвался от бумажки, попытавшись усилить впечатление от и без того мрачных предсказаний нашего скорого вымирания ссылкой на неких специалистов.
     Уже на следующий день на проблеме снижения рождаемости остановился в одном из своих интервью премьер Касьянов. После шуток о том, что сам премьер не дотянул пока до нормы в 2,3 ребенка на одну семью (обеспечивающей естественное воспроизводство населения), Касьянов сообщил, что снижение рождаемости доказывает необходимость срочных реформ в социальной сфере, и пообещал, что грядущее повышение уровня жизни россиян приведет к всплеску рождаемости в стране.

От эпидемий к перенаселенности, от перенаселенности к благосостоянию

     Совершенно очевидно, что последнее высказывание не соответствует истине и приближается к элементарной неграмотности. Здесь, кажется, уместен краткий экскурс в историю проблемы. Как известно, крайне высокие показатели рождаемости были характерны для традиционных, доиндустриальных, аграрных обществ. В условиях примитивных сельскохозяйственных технологий наиболее быстрым способом "поднять производство зерновых" было простое увеличение числа работников в поле. Женщины в этих обществах рожали каждый год, сама идея планирования семьи отсутствовала, а стремление иметь много детей поощрялась обычаем, церковью и властями. Естественным клапаном, предохранявшим такие общества от перенаселенности, были крайне высокая детская смертность, эпидемии, продолжительные войны и голод.
     В начале XIX века в наиболее экономически развитых обществах Западной Европы и Северной Америки демографическая ситуация меняется. Развитие медицины, распространение знаний о правилах элементарной гигиены, успех в борьбе с эпидемиями привели к существенному снижению детской смертности. В результате уже во второй половине прошлого века Европа оказывается перенаселенной. Потоки мигрантов устремляются в города и из них-то и формируется пресловутый пролетариат. Однако даже наиболее развитые экономики оказываются неспособными переварить этот поток невостребованной рабочей силы. Излишки населения выплескиваются в колонии (в случае Англии), в Новый Свет (знаменитые волны итальянских, венгерских, ирландских и польских крестьян-эмигрантов, захлестнувшие Америку в 1880-х - 1900-х) или становятся социальной базой для идеологов "борьбы за жизненное пространство" и передела мира (в случае Германии и той же Италии).
     В России, где крестьяне по-прежнему оставались прикрепленными к своей общине, массовая миграция была невозможна, и центральные губернии империи к концу XIX века захлестывает тяжелейший хронический земельный голод. Эта проблема становится одной из центральных в ходе революции 1905 г., и именно ее пытался решить столь популярный сегодня Столыпин, переселяя крестьян в Сибирь и Северный Казахстан.
     Несмотря на это, европейские правительства продолжали поощрять высокую рождаемость. С одной стороны, борьба за численный рост собственной расы идеально вписывалась в идеологию эпохи классического национализзма и социал-дарвинизма. С другой, с приходом эпохи индустриальных войн и массовых армий колебания рождаемости в долю процента напрямую конвертировались в число пехотных дивизий, выставляемых в случае следующей войны. Отсюда - отчаянные усилия Франции и Германии "перерожать" друга друга на рубеже веков.
     В действительности, однако, темпы прироста населения в Западной Европе и Северной Америке в двадцатом веке замедляются. С ростом урбанизации, распадом традиционной "расширенной" семьи и повышением благосостояния и культурного уровня населения рождаемость заметно снижается. Основой наиболее развитых обществ становится средний класс, для которого характерны поздние браки и планирование семьи. Все больше семей ограничиваются одним или двумя детьми или предпочитают вовсе их не заводить. В соответствии с новой культурной нормой, приоритетом является не количество, а "качество" детей, то есть обеспечение им максимальной высокого уровня жизни и образования.
     К середине XX века резкие изменения происходят и в демографической структуре неевропейских обществ. Там колониальные или просвещенные туземные режимы также объявили войну детской смертности и добились в ней относительных успехов. В результате Африку и Азию захлестнул демографический взрыв, появились общества с непропорциональной большой долей молодого (до 30 лет) населения, которое, естественно, не могло быть поглощено ни одной экономикой. Практически без единого исключения наступление этой демографической волны совпадает с периодами социальной нестабильности, революций, антиколониальных и гражданских войн. Именно такова, например, демографическая подоплека ближневосточной нестабильности 1960-1970х гг. - арабо-израильских войн и формирования нынешних режимов в Ираке, Иране, Сирии и т.д.
     В одних странах урбанизация и развитие экономики привели к появлению нового идеала семьи, аналогичного западному (или прямо смоделированному по образцу среднего класса). В этих странах рождаемость пошла на убыль и демографическая обстановка стабилизировалась. Те же страны, где темпы экономического развития были низкими и не смогли разрушить традиционное крестьянское общество (как в Китае, Индии и ряде африканских стран), перенаселение стало серьезной проблемой, угрожающей уже не только самим этим странам, но и всему миру.

Демографическая зрелость

     Таким образом, хотя экономика и уровень рождаемости в обществе и связаны, но не таким образом, как это представляет премьер Касьянов. Прежде всего, нынешний спад рождаемости в России является закономерным результатом урбанизации и индустриализации России на протяжении всего двадцатого века. Огромные потери населения в 1918-1945 гг. являются, безусловно важным фактором, но даже их влияние представляется минимальным по сравнению с общим изменением социальной структуры нашего общества.
     По данным ООН (Population Department), рождаемость на территории РФ (РСФСР) упала ниже уровня, необходимого для естественного воспроизводства населения, уже к 1965 г. Прирост же населения бывшего СССР в последние десятилетия происходил за счет среднеазиатских и, в гораздо меньшей степени, закавказских регионов, где, с одной стороны, советская власть практически победила детскую смертность, а с другой, урбанизация и индустриализация носили очаговый характер и почти не разрушили нормы и обычаи традиционного общества. Для этих регионов характерна довольно высокая доля среди населения невостребованной экономикой молодежи, и как следствие - самый высокий среди регионов бывшего Союза уровень нестабильности.
     Таким образом, по своим демографическим (хотя и не по всем) характеристикам российское общество приближается к другим "зрелым" (или стареющим) постиндустриальным обществам. Как и в России, рождаемость в США, Западной Европе и Японии уже давно упала ниже уровня, необходимого для естественного воспроизводства населения. Так, прирост населения в США достигается за счет иммигрантов из Азии, Африки и Латинской Америки или определенных сегментов общества (недостаточно ассимилированные потомки эмигрантов) с более высокой рождаемостью. В перспективе, в условиях "старения населения" (повышения доли людей пенсионного возраста, чье содержание ложится все более тяжелым бременем на экономику) развитым странам придется экспортировать все большее и большее количество рабочей силы для поддержания своей экономики.
     По некоторым подсчетам, к 2050 году только Европа будет "потреблять" в форме иммиграции половину годового прироста населения во всем мире. В России проблема старения населения стоит менее остро, чем в той же Европе, в немалой степени благодаря заметному сокращению средней продолжительности жизни россиян (которое - деваться от этого некуда - является следствием коллапса социальной сферы и падения уровня жизни).

Оптимистическая перспектива

     Как же будет развиваться демографическая ситуация в нашей стране в обозримой перспективе? Во-первых, предполагаемый рост благосостояния неизбежно приведет к дальнейшему снижению рождаемости. В этом снижении задействовано множество факторов. Это и распад "расширенной" семьи, когда бабушка с дедушкой предпочитают жить для себя и путешествуют по миру, вместо того чтобы нянчить внуков. Это и возможность для женщины делать собственную карьеру наравне с мужчинами, а значит, и быть экономически независимой (в результате чего брак и рождение ребенка откладываются "до удобного момента"). Это и изменение представлений о сексе, когда он не означает автоматически брака и рождения детей. Это и повышение материальных запросов - если наши прадеды были готовы растить детей в коммуналках, то сейчас совместное проживание двух поколений (молодожены и их родители) в одной квартире становится все более редким; перед тем, как заводить детей, пары стремятся заработать на собственное жилье, автомобиль, "пожить для себя" и т.д.
     Все эти тенденции, кстати, опровергают теории о формировании у нас "среднего класса". Та прослойка, которую многие принимают за нарождающийся "средний класс", по целому ряду показателей (например, по половозрастной структуре, системе ценностей, образу жизни и т.д.) ничего общего с "классическим" средним классом не имеет. По всем своим характеристикам наш так называемый "средний класс", скорее всего, является зародышем типичной постиндустриальной элиты, которая определяется доступом именно к "культурному", а не традиционному капиталу.
     Во-вторых, с повышением благосостояния повысится продолжительность жизни, а значит, ускорится и "старение" населения. С одной стороны, это потребует увеличить эффективность труда экономически активного населения. С другой в перспективе маячит повышение средней продолжительности "трудовой жизни" до 70-75 лет, тем более обоснованное, что возрастает продолжительность образования на начальной стадии карьеры - все больше профессий подразумевают необходимость 3-5 летнего постдипломного обучения (т.е. все больше людей учатся до 30 лет). Отсюда необходимость значительного улучшения медицинского обслуживания.

Благосостояние - это иммиграция

     И, наконец, в третьих, - доля "славян" в населении РФ будет неуклонно снижаться, и за счет того, что некоторые нерусские народы менее урбанизированы (а значит, имеют и более высокую рождаемость), и за счет НЕИЗБЕЖНОЙ иммиграции в Россию миллионов (!!!) жителей ближнего зарубежья. Иммиграция эта - такой же объективный закон природы, как формулы старика Ньютона. Дело здесь не в нехватке у нас рабочей силы (пока), а в определенной структуре ее рынка. Примеры этому можно найти почти на всех стройках Москвы, где - при существовании безработицы - трудятся одни иммигранты, потому что ни один москвич не пойдет месить бетон почти ни за какие деньги.
     Именно на этом поле и должно работать правительство. Иммиграция, подчеркну, не есть зло, но к ней необходимо подготовиться. Если на то пошло, то надо четко понимать, кто и куда должен иммигрировать. Например, экономически гораздо более выгодно "ввозить" молодых неженатых мужчин, которые будут довольно долго приносить пользу экономике, не отягощая при этом пенсионную систему, детсады, школы и т.д. Более того, правительство обязано обеспечить "нам" выгодные стартовые позиции накануне грядущих волн иммиграции. Иными словам, необходимо все-таки решить кто - "мы" или иммигранты - будут поставлять квалифицированную рабочую силу, а кто разнорабочих, поскольку потерять пока существующее у "нас" преимущество в уровне образования очень легко.
     С другой стороны, иммигранты не должны восприниматься как чужаки, а немедленно по вступлении на российскую землю становиться частью "нас". В тех местах, где намечается компактное проживание большого числа недавних иммигрантов, необходимо обеспечить им немедленный доступ к системе социального обеспечения, образованию, местному самоуправлению - то есть сделать их частью нашего общества, а не чужеродным включением, которое всегда является потенциальным источником преступности, социальной нестабильности, а иногда и сепаратизма. В этом отношении, невнимание нашего правительства к Дальнему Востоку и проблеме китайской иммиграции является просто преступным. При том, что перекрыть границу технически невозможно (как показывает пример США и Мексики), а китайская экономика развивается на много порядков динамичнее, чем наша, опасность потерять данный регион абсолютно реальна, и в этом случае все чеченские проблемы покажутся нам детскими игрушками.

Про-натальный национализм

     Как же объясняется появление про-натальной фразеологии в риторическом арсенале наших лидеров? Не желая впадать в паникерство в стиле НТВ, приходится, тем не менее, признать, что подобная риторика является органичной частью любой патриотической державно-авторитарной идеологии, в которых нация мыслится как единое тело, соперничающее с другими аналогичными телами за физическое пространство. Очевидно, что подобная концепция нации входит в базовую, возможно, не до конца отрефлектированную картину мира, бытующую в голове президента. В многонациональной России такой подход, кроме всего прочего, подразумевает хорошую долю национализма.
     В более общем плане демографические высказывания президента стоят в одном ряду с разговорами о порядке, законности, укреплении федерального центра, статусе России как великой державы и т.д. Все эти лозунги несут в себе презумпцию собственной самоценности (т.е. никто и не спрашивает: "А чем, собственно, хорошо быть великой державой?" Великие державы, между прочим, никто не любит, на них нападают террористы, да к тому же приходится помогать странам третьего мира) и абсолютности (т.е. нельзя быть "наполовину законным" - но где тот уровень, когда можно остановиться и сказать: "Все, законность установлена, отдыхаем?") Но если такого уровня нет, любой, кто стремится к абстрактной и абсолютной "законности" или повышению рождаемости (в отличие от конкретного и измеримого экономического роста на x% и отмены подоходного налога) обречен или признать свое поражение, или бороться вечно, делая именно борьбу, а не законность, своей целью.
     Злоупотребление подобными лозунгами несет в себе двоякую опасность. С одной стороны, они затуманивают взгляд самого правительства. А потому - хотелось бы верить, что президент и правительство осознают важность идущих в обществе демографических процессов и готовы отвечать на вызов времени, а недавние заявления, выдержанные в стиле девятнадцатого столетия, были просто данью популярной риторике.