В интернете этот трактат был опубликован в виде статьи на "Форуме".

"Падет невольно сила без разума..." Гораций

Из кино мы, слава Богу, знаем об особенностях национальной охоты и национальной рыбалки. Настало время узнать и об особенностях национальной элиты.

Говоря о власти, многие подходят к этому вопросу несколько формально, перечисляя законодательную, исполнительную и судебную ее ветви. Некоторые журналисты, телеаналитики и просто аналитики, набивая себе цену тем, что они, воздействуя через доступные СМИ на общественное сознание населения, могут манипулировать им по чьему-то заказу, называют себя четвертой властью. Это так, но это не совсем так. Так могут думать только люди, далекие от философии, от истин бытия. Если следовать этой логике, то учителя в школах, воздействуя на формирующееся сознание подрастающего поколения, могут манипулировать им в еще большей мере. А это именно так. Недаром существует известное высказывание, что войны выигрывают (и соответственно проигрывают) школьные учителя.

Рассуждая о власти, большинство забывает о главном ее делении, которое давно было введено великими мыслителями и которое укрепляется в истинности вот уже третье тысячелетие. Это деление, первичное по своей сути, подразделяющее все бытие на добро и зло, делит также и власть вообще на власть разума и власть безумия, на власть света (просвещения, ноосферы) и власть тьмы (невежества, негасферы). От того, представители каких человеческих качеств по данной шкале, имея в виду это, основное деление, займут ячейки ветвей формальной власти, ее верхние ступени, зависит и благополучие государства, и счастливое житие-бытие его граждан.

Иными словами, многое, если не все в обществе, в каждом государстве зависит от того, как оно структурировано, какими принципами заполнения властных ячеек-должностей руководствуется, что собой с точки зрения менталитета, сознания представляет в результате властная, т.е. верхняя, часть общественно-государственной иерархии, упорно называющая себя "элитой", что элитного (лучшего) в этой элите, к чему она больше тяготеет - к просвещенности или к невежеству. В зависимости от ответов станет ясно, подлинная ли это элита или псевдоэлита и кто правит обществом, государством - разум или безумие. В этой связи остановимся несколько подробней на признаках элиты общества (нации, государства, человечества) и на путях становления власти разума.

Было бы неправильно, если рассмотрение этой группы понятий и истин мы не начали бы с известных суждений на эту тему классических мудрецов. Поэтому по хронологии вновь вспомним сначала Платона, который справедливо полагал, что в нормальном обществе, государстве должен существовать лишь один вид подчинения, т.е. социальной иерархичности, основанный на фактическом нравственном и интеллектуальном превосходстве одних над другими. Вследствие этого нравственное самосовершенствование, накопление знаний и мудрости должно соответствующим образом оцениваться и сочетаться в рамках государства в установлении между людьми отношений сотрудничества и взаимопомощи. Не покорение и господство, а просвещение и воспитание, не наказание, а убеждение должны быть рычагами государства, вернее, людей, облеченных властью. При этом в центре важнейших государственных функций должны ставиться евгеника - облагораживание человеческой души и селекционная работа, т.е. подбор и расстановка кадров.

Главное предназначение государства состоит в том, чтобы противостоять разрушительной социальной анархии, дезорганизации, хаосу, охранять целостность общества от распада на противоборствующие части и группы, борющиеся за власть, за право стать "элитой". Группы, преследующие узкогрупповые, клановые или партийные интересы, а не благо целого, ведут государство к неизбежной катастрофе. С учетом этого высшими государственными интересами являются сохранение единства общества и улучшение людской породы, при этом все лучшее должно подыматься "на верх" общества и быть той самой элитой, а худшее - соответственно опускаться в нижние слои - "на социальное дно". В то же время от рождения всем гражданам в обязательном порядке должны быть предоставлены равные возможности в достижении высокого политического положения в обществе.

Служение государству, по Платону, не право на бесконтрольное осуществление власти, а обязанность и ответственность за социальную справедливость. Использовать власть в целях наживы - порочно и преступно, а кормиться от власти - безнравственно. Нет и не должно быть в нормальном государстве организованной экономической преступности, массового злоупотребления служебным положением чиновничества, обвальной коррупции - зловещих недугов государственности конца ХХ-го века. Избежать их позволяют совершенствование гуманистических основ государства, приоритетность человеческого фактора над экономическим, организация "правильного воспитания и обучения", которое "пробуждает в человеке хорошие природные задатки".

Исходя из этого, а также принимая во внимание, что по наследству невозможно передать ни навыков и качеств, взращенных искусственно, а только природную основу (генетическую составляющую), положение человека в обществе, по мнению философа, должны определять не его социальное происхождение, не имущественное состояние, не знатность, связи или деньги, а его врожденные способности, развитые образованием и воспитанием.

Знание, основанное на разуме (т.е. ноосферное), обеспечивает прочность государству. Незнание того, в чем заключается благо всех и каждого и что противно разуму и природе, ведет к его гибели. Поэтому просвещение, образование и воспитание суть непременные предпосылки государственного строительства, а люди науки и культуры (т.е. интеллигенция) обязаны (это их предназначение) распространять истинные знания немногих среди многих, в то же время эти многие должны всячески возвышать такого рода людей, беречь и множить свою подлинную элиту. Именно такой процесс, считает Платон, обеспечит попадание (избрание) "на властные верхи" государства истинно знающего и наиболее нравственного меньшинства, "преисполненного подлинной страстью к подлинной философии".

Вместе с тем гарантией против недоброкачественного правления и ошибок правителей может быть только закон, который "свойствен человеческой природе и способен выражать высшее человеческое благо - справедливость".

Соотношение "политика - закон" становится особенно важным в периоды политической нестабильности, когда в государствах происходит борьба за власть. В этом случае, по Платону, "спасение государства" состоит в том, чтобы политические и государственные деятели стали "служителями закона". Широко известно часто цитируемое положение философа на сей счет: "Я вижу близкую гибель того государства, где закон не имеет силы и находится под чьей-либо властью. Там же, где закон - владыка над правителями, там они - его рабы, я усматриваю спасение государства и все блага, какие только могут даровать государству боги". Но и здесь подход должен быть конкретно-историческим, творческим и неформальным. Когда дело касается охраны государства, а тем более его спасения, Платон не ограничивается одной законностью. В таких случаях он призывает к решительным политическим акциям, к властным действиям. "И пусть они, - настаивает ученый, - очищают государство, казня и изгоняя некоторых, во имя его блага", и до тех пор, "пока это делается на основе знания и справедливости, и государство по мере сил превращается из худшего в лучшее".

Вообще Платон предъявляет самые высокие требования к политику - "царственному мужу", придирчиво присматриваясь к тем, кто занимает высокие места в государственной иерархии, и делая скептические выводы: нынешние "политики больше напоминают по своей природе, а также образованию и воспитанию подвластных, чем властителей". Политика, как ее представляет Платон, должна быть уделом не всех и даже не большинства людей. Политика по плечу только избранным, располагающим для этого необходимыми качествами от природы, умудренным опытом, философски образованным людям, которые понимают, что есть разумное, нравственное, что есть общее благо. Он высказывает серьезные опасения в связи с тем, что справедливость в деле управления государством может быть серьезно подорвана, если в него будут вмешиваться ремесленники всевозможных цехов, купцы, крупные собственники, а тем более необразованные простолюдины, беднота.

Любое занятие требует специальных знаний, соответствующей подготовки. Политическое управление выделяется из среды прочих занятий и ремесел тем, что является самым великим, "царственным" искусством. Для него требуются не только особые знания, специальное воспитание и подготовка, но и призвание, полученное от природы. "Ведь это одно из сложнейших и самых труднодостижимых умений".

Poetae nascuntur, oratores fiunt - "поэтами рождаются, ораторами становятся", так выскажется Цицерон, приезжавший в платоновскую Академию. Едва ли с ним согласился бы Учитель, поскольку для политика мало природных талантов. Для того чтобы превратиться в политика, "стать" им, необходимо особые, природные "царственные" качества приумножить, развить и отточить посредством всестороннего и глубокого философского образования, практического политического опыта и нравственного, духовного совершенствования.

Вероятность соединения всех этих качеств в одном человеке уникальна, если "вообще существует такое искусство и полное знание его, то это крайняя редкость", - сознается Платон. Ни "множество богатых людей, ни весь народ в целом не в состоянии овладеть этим знанием". Искусством управлять можно овладеть сообща, можно подобрать и правителей, действующих в согласии. Но это уже зависит от государственного устройства, поскольку из государственных устройств то необходимо будет правильным, в котором можно будет обнаружить истинно знающих правителей, а не правителей, которые лишь кажутся таковыми, "кто делает вид, что они политики, и убеждает в этом многих, на самом же деле вовсе не таковы".

Кто же он такой, политик - "пастырь человеческого стада"? Платон начинает свою типологию идеального типа политика-правителя с описания первого из возможных вариантов правителя, с пастуха, пасущего стадо. Но он отказывается признать его достойным на том основании, что дальше "скотокормления" такой правитель не уйдет. Далее политик уподобляется врачу. Правитель-лекарь ценен Платону за знания способов врачевания больного. Они полезны для отсечения всего вредного и заразного в общественном организме, для вырезания тех "сот с медом", на которых плодятся и кормятся "трутни с жалом" или "без жала".

Тип правителя-кормчего также имеет в глазах Платона известную привлекательность. "Подобно тому, как кормчий постоянно блюдет пользу судна и моряков, подчиняясь не писаным установлениям, но искусству, которое для него закон, и так сохраняет жизнь товарищам по плаванию, точно таким же образом заботами умелых правителей соблюдается правильный государственный строй, потому что сила искусства ставится выше законов". Однако сомнения по поводу благородного кормчего и умелого лекаря остаются. В конце концов, "приняв в уплату деньги от родственников больного или от его врагов", врач "часто просто его убивает". Кормчие также, случается, делают то, что неприемлемо для политического деятеля. Потерпев крушение в море, они выбрасывают людей за борт и строят другие козни.

Пожалуй, в наибольшей степени вниманием Платона завладевает образ государственного деятеля-ткача. Тонкий политик, как и искусный ткач, соединяет между собой то, что в обычной жизни кажется несовместимым. Связь эта диалектическая, которая "целиком и полностью дело царского ткачества". Думается, что уподобление политика ткачу понимается Платоном минимум трояко. Во-первых, "царское искусство прямым сплетением соединяет нравы мужественных и благоразумных людей, объединяя их жизнь единомыслием и дружбой и создавая таким образом великолепнейшую и пышнейшую из тканей". Во-вторых, сам правитель должен "переплести" в своем характере мужество, рассудительность и многие другие необходимые для дела государственного управления, но часто несовместимые качества. В-третьих, в тех случаях, когда политическое руководство требует многих правителей, искусство шелкопрядения поможет "смешивать их между собой в равных количествах, ведь в высшей степени мягкому, справедливому и спасительному нраву благоразумных правителей недостает резкости, своего рода острой и действенной дерзновенности".

Кстати, именно в ходе поиска лучшего типа правителя у Платона и рождается само определение политического искусства: "Если обозначить одним именем способность того искусства, которое правит всеми прочими и печется как о законах, так и вообще обо всех делах государства, правильно сплетая все воедино, то мы по справедливости назовем его политическим".

Рассматривая самым подробным образом причины подобных катаклизмов и метаморфоз, Платон ставит в повестку дня inter alia в качестве первостепенного вопрос о манипулировании общественным сознанием и воздействии на политическую волю и поведение. Он как будто предвидит, что через тысячи лет, в конце XX в., это станет острейшей социально-политической проблемой. Конечно, бессмысленно искать на страницах платоновских произведений примелькавшиеся сегодня термины - у него свой словарь и свои категории, но суть от этого не меняется. Мыслитель со всей настойчивостью предупреждает об угрозе социальной лжи - "гибельного обычая, переворачивающего государство как корабль", служащего прикрытием хищнических устремлений тех, для кого политика есть лишь средство индивидуального или коллективного самоутверждения у власти.

Он пишет об особом роде "людей, праздных и расточительных, под предводительством отчаянных смельчаков, за которыми тянутся и не столь смелые". Их Платон уподобляет "трутням, имеющим жало". Они существуют при всех видах политического режима, но "при демократии", как считает философ, они получают наибольший простор в деле захвата власти. За редкими исключениями, они "чуть ли не стоят во главе: самые ядовитые из трутней произносят речи и действуют, а остальные усаживаются поближе к помосту, жужжат и не допускают, чтобы кто-нибудь говорил иначе".

Воздействие "трутней с жалом" на молодое поколение, не имеющее политического опыта и устоявшихся жизненных ориентиров, особенно разрушительно. "Опорожнив и очистив душу юноши, уже захваченную ими и посвященную в великие таинства, они затем низведут туда, с большим блеском, в сопровождении многочисленного хора, наглость, разнузданность, распутство и бесстыдство, увенчивая их венками и прославляя в смягченных выражениях: наглость они будут называть просвещенностью, разнузданность - свободой, распутство - великолепием, бесстыдство - мужеством".

Еще и еще раз возвращается Платон к подрывной деятельности демагогов, выворачивающих наизнанку традиционные политические ценности, сеющих отравленные семена политического негативизма и правового нигилизма в неокрепших молодых душах. Охваченный неистовством жалить, трутень, "если он захватит в юноше какое-нибудь мнение или желание, притязающее на порядочность и не лишенное еще стыдливости... убивает их, выталкивает вон, пока тот совсем не очистится от рассудительности и не преисполнится нахлынувшим на него неистовством".

Политические интриганы, софисты и фальсификаторы, паразитирующие на здоровом социальном теле, ведут настоящую "битву с бережливым началом". "В убеждении, что умеренность и порядок в расходовании средств - это деревенское невежество и черта низменная, они (трутни) удалят их из своих пределов, опираясь на множество бесполезных прихотей".

Так политика превращается в политический фарс, в зрелище, "когда во главе государства, где демократический строй и жажда свободы, доведется встать дурным виночерпиям, государство это сверх должного опьяняется свободой в неразбавленном виде, а своих должностных лиц карает, если те недостаточно снисходительны и не предоставляют всем полной свободы, и обвиняет их в мерзком олигархическом уклоне".

Манипулирование общественным сознанием, политическая софистика (рассуждения с преднамеренным нарушением логики) и демагогия получают наибольший простор, как утверждал Платон, "при демократии". Но было бы ошибкой считать, что при других политических режимах они не имеют возможности установить свое господство. Они используют то, что должно с полным правом назвать "ложью, укоренившееся в душе невежество, свойственное человеку, введенному в заблуждение". Поскольку словесная ложь - это уже воспроизведение душевного состояния, а слово является важнейшим средством общения между людьми, то потеря доверия ко всякому слову порождает человеконенавистничество. Оно-то и приводит к тому, что неразумное пользование свободой превращается в своевольно используемую власть под видом свободы. "А кончат они... - говорит Платон, - тем, что перестанут считаться даже с законами - писаными или неписаными, - чтобы уже вообще ни у кого ни в чем не было над ними власти".

"При демократии" большой вес набирают "трутни с жалом", силой отстраняя людей от занимаемых должностей, "потому что ничем другим они не могут набить себе руку". Они могут кормиться тем медом, который отберут у других. Находясь у власти, они имеют "возможность отнять собственность у имущих и раздать ее народу, оставив, правда, большую часть себе".

Не меньше политических лицедеев-"трутней" и в олигархии. Именно они внушают низшим слоям мысль, что "люди богаты лишь благодаря малодушию бедняков", что "господа-то наши - никчемные люди". В конце концов, их действия обретают реальную политическую силу, когда они обещают передел земли и ликвидацию долговых обязательств, "дав оружие в руки толпы".

Тирания тоже в конечном случае - происки "трутней с жалом". Чтобы удержаться у захваченной власти, они неизбежно выдвигают и ставят во главе государства тирана. Но делают это хитро, чужими руками. На их уловки поддаются и неимущий народ, обманутый клеветниками, и по неведению имущие слои. Все становятся у них игрушкой, ибо "тот самый трутень ужалил их", породив зло.

Поставив столь сложную политическую проблему, Платон сам и предлагает ее решение, главным в котором является превентивная охрана государства от появления в нем всякого рода "трутней", особенно тех, у кого есть или может быть "жало". Правителю - "хорошему врачу" и "государственному законодателю" надо "заранее принимать против них меры не менее, чем опытному пчеловоду, - главным образом, чтобы не допустить зарождения "трутней", - но, если уж они появятся, надо вырезать вместе с ними и соты". Политикам-правителям необходимо постоянно быть начеку и знать, что для "нарушения равновесия болезненного (государственного) тела достаточно малейшего толчка извне, чтобы ему расхвораться, а иной раз расстройство в нем бывает и без внешних причин..., иной раз междоусобица возникает и без постороннего вмешательства".

И он дает такое государственное устройство, которое может быть и идеальное оттого, что "идеально" спасает государство от грозящей перманентной угрозы. Его обществоорганизующий проект исключает полное равенство - недостижимую химеру, исключает жребий - обезличку и произвол случая, зато предоставляет народу достаточную свободу по принципу "каждому свое - по природе и от каждого - необходимое по справедливости". Избранные, но отнюдь не избранники, мудрецы-философы, "охранители законов" и искусные воспитатели-наставники вершат политику на пользу всем людям.

Вместе с тем весь жизненный и научный опыт заставлял его трезво смотреть на вещи: идеальный homo politicus не рождается по воле случая и редко становится таковым, а искусство управления людьми - "одно из сложнейших и самых труднодостижимых умений". Поэтому сам политический режим, государственное устройство должны быть такими, при которых политические способности могли бы проявиться в полной мере и те, кто действительно к тому способен, продвигались бы к вершине правления и занимали бы там подобающее место. Поэтому, перебрав самые различные формы правления и государственного устройства, политические режимы, Платон вполне резонно указывает на то, что лишь тот из них "необходимо будет правильным, в котором можно будет обнаружить истинно знающих правителей".

Философ завершает предметную разработку государственно-правовой проблематики сугубо практическими рекомендациями, которые он выводит, сочетая содержательную глубину своего анализа с диалектическим методологическим подходом, констатацию факта, увиденного непредвзято, - с научным прогнозом, освещенным его прозорливым гением. Внешняя, кажущаяся противоречивость при этом на поверку оказывается синтетичностью позиции.

Платон не допускает даже мысли о бесконтрольности власти, об отсутствии ответственности за действия политиков и правителей, такого положения, при котором "браздодержатели" стояли бы над законом и вне закона. Он предупреждает всех: "Не следует быть мудрее закона", не должно быть "своеволия" в управлении государством, "когда исполнится год правления" любого правителя, его надо поставить перед судом народа и потребовать у него отчета. В то же время подчеркивается, что "законодательство - это часть царского искусства; однако прекраснее всего, когда сила не у законов, а в руках царственного мужа, обладающего разумом", поскольку "закон никак не может со всей точностью и справедливостью охватить то, что является наилучшим для каждого, и это ему предписать". Таким образом, в результате выполнения законов - "никто из граждан никогда не должен сметь поступать вопреки законам" - создается законность в государстве. Но правопорядок, по Платону, понятие более широкое и емкое. Оно идет от права, учитывает политическую волю правителя, политическую среду, другие политические условия и обстоятельства.

Казалось бы, противоречивая позиция проясняется с помощью диалектики, которая, "подобно карнизу, венчает все знание". Закон составляет условие появления политика и совершенного политического строя. Но при всей верности закону, который должен выражать божественную мудрость и справедливость, философ признает необходимость эффективной, инициативной политики. Он указывает на возможности наилучшего правления того, кто владеет высшим "царским искусством".

Последователь Платона - Аристотель отдает предпочтение в государственном устройстве правлению аристократии (власти немногих лучших для общего блага) либо политии (власти многих лучших для общего блага), которые, если рассматривать функциональные качества этих схем правления, мало чем отличаются от идеалов Платона, поскольку также подразумевают господство лучших по уму и нравственному достоинству людей. В принципе, все граждане должны иметь право на участие в государственном управлении, но допускаться к нему могут, по достижении зрелого возраста, только получившие соответствующее воспитание и образование.

Исходя из того, что в каждом государстве население делится на три части: очень состоятельные, крайне неимущие и третьи, стоящие посредине между теми и другими, а, по общепринятому мнению, умеренность и середина - лучшее из всего, то очевидно, что и средний достаток из всех благ более предпочтителен, поскольку при наличии его легче всего повиноваться доводам разума.

Напротив, трудно следовать этим доводам человеку сверхсильному, сверхзнатному, сверхбогатому или, наоборот, человеку сверхбедному, сверхслабому, сверхуниженному по своему общественному положению. Люди первого типа, по мнению Аристотеля, становятся по преимуществу наглецами и крупными мерзавцами. Люди второго типа часто делаются злодеями и мелкими мерзавцами. А из преступлений одни совершаются из-за наглости, другие - вследствие подлости. Сверх того, люди обоих этих типов не уклоняются от власти, но ревностно стремятся к ней, а ведь и то и другое приносит государствам вред.

Говоря о должностных лицах в государстве, Аристотель указывает, что должности могут занимать только те лица, которые обладают, как минимум, тремя качествами:

1. Сочувствуют существующему государственному строю.

2. Имеют большие способности к выполнению обязанностей, сопряженных с должностью.

3. Отличаются добродетелью и справедливостью, соответствующими каждому виду государственного строя.

Вместе с тем часто высшие должности в государстве занимают демагоги, которые приобретают доверие народа тем, что чернят знатных. Демагоги в большинстве случаев в итоге становятся тиранами.

Далеко небезразлично знать, считает Аристотель, на чьей стороне истина, так как и всякий верно мыслящий человек, и государство в целом должны, разумеется, сообразоваться с наилучше поставленной целью жизни. По мнению одних, властвовать над своими ближними деспотически - дело величайшей несправедливости, властвовать же над ними по-граждански хотя и не заключает в себе ничего несправедливого, но препятствует счастливому существованию самого властителя. Совершенно противоположно мнение других: практически деятельная и государственная жизнь только и подходит для мужа, потому что в применении каждой добродетели открывается большое поле деятельности не для частного человека, но только для того, кто занимается общественными и государственными делами. Таковы суждения о сути власти Аристотеля.

Более критично вопросы государственного правления и системы власти рассматривает в своих трудах Гольбах. В частности, он считал, что если люди, управляющие народом, проявляют несправедливость или небрежность при выполнении своих обязанностей, то они ослабляют этим государство, поскольку рвут узы общественного союза. Именно в подобных случаях в обществе зарождается та или иная оппозиция, растет противодействие, преступность, помыслы людей склоняются к пороку. Личный интерес становится превыше общественного, поступками граждан руководит лишь эгоизм, они все более нарушают законы, поскольку поняли, что их можно нарушать безнаказанно.

В плохо управляемом обществе почти все его члены становятся врагами друг друга. Каждый живет только для себя и очень мало заботится о ближних; каждый руководствуется лишь своими желаниями, помышляет только о личной выгоде, не имеющей ничего общего с общественными интересами.

Гольбах пишет: "Поскольку природа создала людей неодинаковыми как по физическим силам, так и по склонностям сердца и умственным способностям, общество в целях собственного благополучия должно соответственно проводить различия между своими членами и распределять свое уважение, свою любовь и свои награды пропорционально полезности, или, иначе говоря, заслугам, способностям и добродетелям граждан. Отсюда возникают разные категории граждан, различающиеся между собой по правам и обязанностям, равно как и по функциям, посредством которых они должны содействовать осуществлению общей цели объединения, выполняя свои особые задачи.

Цель правительства и законов должна заключаться в том, чтобы направлять способности всех подданных на обеспечение общих интересов и, следовательно, не допускать, чтобы хоть один из граждан государства использовал преимущества, которыми он обладает, против остальных. Для удовлетворения потребностей нации необходимо, чтобы каждый гражданин выполнял свои особые задачи, чтобы занятия граждан были различными; благодаря этому возникает обмен услугами, без которого объединение не может существовать. Всех, начиная с граждан, которых предрассудок рассматривает как самых ничтожных, и кончая теми, кто управляет государством, должна связать цепь услуг - единственных связей, посредством которых можно объединить между собой существа одной природы.

Трудовой народ, вынужденный работать, чтобы обеспечить свое существование, выполняет самый тяжелый труд - занимается сельским хозяйством, торговлей и ремеслами; в обмен на услуги, получаемые от сограждан, он кормит и одевает их, удовлетворяет их потребности и доставляет им наслаждения; он работает на тех, кто берет на себя обязательство управлять им, нести заботу о его безопасности, размышлять за него, заниматься его нуждами и потребностями, поддерживать спокойствие, необходимое для его труда, и разрешать его споры.

Без этих взаимных услуг людей общество немедленно распалось бы. Каждый гражданин должен по-своему содействовать общему благу. В государстве, которым хорошо управляют, добродетели людей, приносимая ими обществу польза, их мастерство в труде, живость, расторопность, способности должны служить неизменным мерилом для вознаграждений. Бесполезный человек ослабляет цепь, связывающую граждан общества; преступный человек совсем разрывает ее.

В то же время, - отмечает Гольбах, - стремление нравиться народу, быть ему полезным, удовлетворять его потребности, просвещать его, воспитывать в нем высокие моральные качества - верный признак мудрого управления. Доброжелательно относящееся к народу правительство должно проявлять особую заботу о нравах. Если у народа нет твердых нравственных устоев, это говорит о том, что у него нерадивые и развращенные правители. Праздность, распутство, многочисленные преступления, нищенство являются несомненными признаками того, что нацией плохо управляют. Ничто так глубоко не развращает все классы общества, как пример, подаваемый государями, а также богатыми и знатными людьми, которых каждый гражданин считает образцом для себя.

Нет ничего более удивительного, чем то ничтожное внимание, какое уделяют руководители наций народному просвещению. Повсюду народное образование отдано на попечение служителей церкви, гораздо больше занятых ослеплением умов людей притчами, чудесами, тайнами религии и ее обрядами, чем формированием их душ согласно правилам общественной и естественной человеческой морали.

Повсюду народ набожен и религиозен, но не имеет представления об истинных добродетелях; у него везде есть религия, которую он находит, однако, возможным сочетать с развратом, распутством и мошенничеством. Повсюду народ оставляют в неведении насчет его обязанностей по отношению к обществу. Повсюду боятся, чтобы он не стал образованным, и мешают ему просвещать свой разум. Чем более тяжелой делает деспотизм жизнь людей, тем менее он желает, чтобы их просвещали. Горе тем, кто властвует лишь над лишенными разума и просвещения рабами, чьи нравы всегда будут дикими и преступными!

Просвещение народов должно быть самой важной заботой всякого правительства. Неужели государи никогда не поймут неоценимых преимуществ власти над разумными существами? Только тирания ищет славы в том, чтобы царить над слепцами и варварами. Желать, чтобы люди оставались непросвещенными, - значит желать, чтобы они были непослушными и злобными. Тираны! Вам нужны невежественные, легковерные и порочные подданные; вам нужны суеверные рабы, которые верили бы, будто небеса посылают им бедствия, вызванные в действительности вашей нерадивостью, вашими безумствами, притеснениями и жестокими поступками. Однако вы напрасно льстите себя надеждой обрести безопасность в их слепоте. Дикари всегда кровожадны; глупцы всегда легковерны, опрометчивы, неосторожны. Опасайтесь поэтому, как бы в них не вызвали возмущения против тех, кто заставляет их носить цепи. Опасайтесь, как бы в один прекрасный день они не стали орудием честолюбия и фанатизма, которые обратят ваших рабов против вас самих.

Для того чтобы любить свое правительство, надо знать, в чем его достоинства или его преимущества; поэтому необходимо просвещать народ, чтобы он был благоразумен и мог понять, какие неприятности ожидают его, если его соблазнят лицемеры, если он послушает советов честолюбцев или высокопарных фанатиков. Знания всегда придают народу сдержанность и умеряют его порывы; если народ погружен в невежество, он становится игрушкой страстей всех недостойных и опасных граждан. Только всеобщее образование может сделать народ благоразумным, помочь ему распознать собственные интересы, внушить ему чувство привязанности, которое он обязан испытывать к своему правительству и своим общественным учреждениям, пробудить в нем чувство долга, заставить его понять преимущества спокойствия и осознать те опасности, которые угрожают ему, если он поддастся внушениям предателей и льстецов, пытающихся сбить его с пути. Просвещение народа дает государству возможность избегать раздоров между партиями, потрясений и волнений, вызываемых честолюбцами и клеветниками.

Одни лишь тираны заинтересованы в том, чтобы народ не имел ни знаний, ни разума, ни воли; несправедливое правительство стремится довести народ до состояния отупевших животных, так как просвещение дало бы ему возможность осознать свое жалкое положение и увидеть всю глубину своих несчастий; препятствия, чинимые народному образованию, являются неоспоримым свидетельством порочности системы управления и полнейшего нежелания властей управлять лучше."

Здесь нелишне будет вспомнить высказывание Канта о том, что главным средством преодоления войны и противоречий между государствами также является длительная работа просвещения, воспитания и нравственного совершенствования каждого человека.

Таким же образом рассуждал и Бехтерев, считая, что: "Обязанностью правительств является поддерживать и расширять научные учреждения и зорко следить за правильным развитием науки и за всеми научными открытиями, дабы иметь возможность использовать их в целях государственного благоустройства. Само собой разумеется, что высшая школа не должна сводить свои задачи к выдаче дипломов на служебные права, как это практикуется у нас ныне, а должна быть лишь истинным светочем научного образования и просвещения, центром движения науки и местом подготовки научных деятелей."

Таковы воззрения великих мыслителей на существо власти, которыми успешно пользуется цивилизованное общество, просвещенные, а потому и благополучные народы и государства мира. Однако эти суждения, к сожалению, не являются до сих пор превалирующими в нашей пока малопросвещенной стране. В России, где понятия нация и разум, интеллект несовместимы до сих пор, где властные структуры занимают все кто угодно: кухарки, механизаторы, строители, завхозы, а теперь еще мошенники и криминал, национальная интеллектуально-нравственная элита (низведенная еще в 1917 году) напрочь отсутствует. Функции национального мозга пока никем не выполняются, ибо нет организма самой нации. Поэтому страна, лишаемая ноосферного влияния и погружающаяся все больше во тьму (в прямом и переносном смысле), т.е. в невежество и негасферу, имеет то, что имеет, переживая один кризис за другим. Те же, кто рвется у нас к власти, в большинстве своем рвутся не выполнять предписанную им функцию - думать об общественном благе, о развитии нации, о ее будущем, о просвещении народа, а лишь о том, как им урвать из общественного котла то, что осталось еще недоразворованным.

В головах людей продолжает действовать оценочный механизм, выстраивающий "элиту" по имущественному, а не ментально-нравственному цензу (что в условиях царящего хаоса и беззакония автоматически выдвигает на олигархический верх наиболее вороватых и бандитствующих представителей). Это позволяет также наиболее бессовестным политикам-демагогам завоевывать внимание избирателей, давая бедствующему, в большинстве нищему, загнанному в угол непросвещенному народу лживые, т.е. невыполнимые обещания тех или иных материальных благ. Сравнивать людей по уму (интеллекту), сознанию, моральным критериям, преданности интересам нации (патриотичности), честности и совести у нас никто даже и не пытается - такие люди российским обществом, несуществующей нацией просто все равно не востребываются. Поэтому менять в лучшую сторону ухудшающиеся макростатистические показатели экономики, демографии, экологии никто не берется, некому.

В то же время в стране продолжает действовать и ленинская национальная политика, что находит выражение в углублении межнационалистических противоречий, разжигаемых местными националистическими лидерами в свою пользу. Это оказалось возможным в силу того, что у большинства российского непросвещенного народа до сих пор отсутствует понимание разницы между нацией и национальностью, исторической особенностью каждого из этих понятий. Говоря о национальных интересах, никто никогда не поясняет, что именно им имеется в виду - общенациональные или националистические интересы, и уж тем более не подчеркнет, что во всем цивилизованном мире общепринята приоритетность первых над вторыми. Говоря о русских, никто себе также отчетливо не представляет, о ком идет речь: о русских как нации россиян или о русских как национальности великороссов.

Поэтому и происходит постоянная путаница всех этих понятий, их бездумное смешение, чем и пользуются местные националистические проходимцы-демагоги, выторговывая у центральной власти по максимуму местечковый суверенитет в ущерб общенациональному. Однако выторговывают они его, как правило, не на пользу местному населению, а в своих собственных корыстных интересах, тем самым одновременно отбрасывая жителей данного региона в сторону от прогресса, от общенационального, от общечеловеческого развития.

Все людское многообразие каждой страны можно разделить (специфицировать) по развитости их ментальных способностей, сознания как минимум на три группы внешне практически ничем не отличающихся индивидуумов: феногенотипически высшей, средней и низшей категории. Об этом подробно говорилось уже не раз.

Исходя из своих интересов, нормальное общество, как правило, стремится увеличить в своем составе долю индивидуумов первой категории и сделать ее наиболее многочисленной. Это достигается как путем улучшения генотипа людей, так и за счет постоянного совершенствования систем воспитания и образования, а также привлечения "утекающих мозгов" из других мест. В то же время оно борется с численностью лиц третьей, низшей категории, идентифицируя и максимально минимизируя их влияние на жизнедеятельность двух первых, вплоть до их физической изоляции и, если они не поддаются лечению или воспитанию, даже их уничтожения. Нормальное общество вынуждено это делать, чтобы самому остаться здоровым. В противном случае ему грозит ситуация, когда представители третьей, самой низшей категории начнут проникать вверх по вертикали властных пирамид, вызывая тем самым тяжелое системное расстройство всего социума, которое, если с этим не бороться, со временем будет представлять уже смертельную опасность для всего данного сообщества людей, невзирая на их социальный статус.

Вот почему политические преобразования в любой стране должны проводиться с учетом указанных факторов именно в сторону политии посредством продвижения на политических верх самых лучших носителей разума, ибо, в противном случае, психически нездоровые люди, индивидуумы с недоразвитым или искаженным сознанием, одним словом, ментально больные и криминальные элементы, хотя это те же больные, пользуясь теми же правами и льготами, что и нормальные рабочие и служащие, офицеры и врачи, в конечном итоге могут оказаться во главе руководства обществом и властвовать над ним по-своему. В этом случае весь данный социум может стать их заложником или еще хуже - переступить ту грань, которая ведет к его распаду, к самоуничтожению. Этот механизм (вымирания) заложен в самой природе общества в целях сохранения позитивного развития человечества.

Как мы отмечали, национальная интеллектуально-нравственная элита представляет из себя лучшую часть первой, высшей группы населения по нашей квалификации. Теперь посчитайте, сколь малую долю населения эта элитная часть составляет в российском обществе сейчас из-за проведенных над ним социальных экспериментов, когда, начиная с 1917 года и вплоть до последнего времени, систематически уничтожалась именно первая категория людей, а все время множится только третья.

Таким образом, исходя из общей кризисной ситуации, сложившейся в настоящее время в России, но, прежде всего, ввиду отсутствия объединенной нации и крайне низкого уровня населения по феногенотипическому составу, становится очевидным, что вывести страну из ее нынешнего плачевного положения не в состоянии в одиночку ни одна экономическая программа, ни одна политическая сила (будь то какая-либо партия или даже их блок), ни Госдума, ни даже Президент России, каким бы хорошим и умным он ни казался. Это способны сделать лишь остатки подлинной национальной элиты общества, подобранной по ментально-нравственным признакам.

Пока же "наверху", во власти, видятся, тусуясь на различных сборищах, в основном люди неэлитные. Это может означать, что элитные либо внизу, на "дне", либо их так мало воспитано и образовано, что увидеть их "наверху" не представится возможным еще долгое время. А если это так, тогда горе такому обществу, такому государству. Его участь - умножающиеся несчастья, гибель и распад.

Анализ властвующей ныне в России псевдоэлиты, изучение путей, какими она оказалась во власти, навевает отнюдь не радостные мысли. К примеру, общеизвестно, что, чтобы стать, например, просто гражданином США, необходимо пройти длительный испытательный срок, после чего успешно сдать экзамен, ответив минимум на 20 вопросов. Чтобы стать капитаном любого воздушного или морского корабля, нужно, получив соответствующее образование, приобретя соответственные навыки, сдать не один серьезный экзамен, пройти не один трудный тест. А уж о том, какую тщательнейшую проверку проходят те, кто работает в Администрации Президента США, и говорить не стоит. В то же время, чтобы войти в управление такого сложного государства, как Россия, никакого специального образования не нужно, никаких тестов проходить не требуется, каких-либо ментально-нравственных цензов не существует - лишь чья-то протекция или личная преданность вышестоящему начальнику.

Особенно неприлично выглядят проходящие выборы в правящие "элиты" местных уровней. Наивное, голодное, невежественное народное большинство второй и третьей категории голосует за любого, кто больше чего-нибудь наобещает (коммунизма, квартир, зарплат, экономического улучшения и т.п.). Механизма спроса с обещающих за дающиеся ими лживые обещания у нас не существует. Этим и пользуются проходимцы всех мастей, легко проникающие таким способом во власть и разлагающие ее изнутри, как социальная раковая опухоль.

Чрезвычайно важно также и то, что телевидение - самое популярное и эффективное СМИ - из средства массового просвещения и образования народа фактически превращено в средство массового оболванивания населения, поскольку количество учебных, образовательных и просветительских передач в программах неуклонно сокращается (позорно изъят из российского телеэфира даже некогда существовавший на средства ЮНЕСКО образовательный телеканал "Российские университеты"!), тогда как в изобилии наращивается число развлекательных передач, тормозящих процессы мышления и даже явно имеющих задачи целенаправленного "кодирования" психики телезрителей или постоянного фонового доминирования животных инстинктов - для выгоды каких-то определенных групп.

Трудно обмануть просвещенных и образованных людей, однако очень легко манипулировать людьми непросвещенными и тем более невежественными. Поэтому успехи рыночной экономики в разных странах во многом основаны именно на подобной манипуляции сознанием и подсознанием потребителей.

Выход из нынешней ситуации видится лишь в одном: необходимо срочно приступить к становлению гражданского общества в России с использованием современных технологий и идеологий его организации, исходя из мирового опыта, через пересмотр приоритетности долей в структурном составе населения, начав подлинное возрождение Объединенной (единой) Российской НАЦИИ. Только тогда можно говорить об обустройстве России в целом. Начинать этот процесс следует с перехода с протекционистских, олигархическо-коммунодогматических принципов формирования власти на ноодемократические, а затем полностью на ноократические основы, с попытки собрать и организовать остатки подлинной ментально-нравственной элиты. Только здоровый коллективный мозг сможет грамотно возглавить и скоординировать ход возрождения и развития нации, воспитать, образовать и просветить граждан. Но этого подлинная элита может достичь лишь постепенно, через поддержку граждан с просыпающимся сознанием, получая ноократическим путем все большие властные полномочия, вытесняя из элитной ниши властных структур людей случайных и недостойных.

Вместе с тем необходимо помнить, что все революции вообще - это попытка занять верхние ячейки властных структур. Поэтому, если в идеале все вроде бы стремятся сделать это по парадигме "ноократической политии", т.е. заполнить "верх" самыми разумными, то фактически, из-за неумения их найти, незнания, как определить степень их разумности, властный "верх" в итоге захватывается большей частью нелюдьми, как самыми коварными, лживыми и жестокими индивидами.

То же, кстати, происходит и в экономике: приватизация - это для того, чтобы предприятие возглавил хороший руководитель, знающий менеджер-организатор, думающий о развитии производства на благо всех. Фактически же мы чаще всего наблюдаем картину наоборот - присвоение средств производства и менеджмента нелюдьми в целях сугубо личного обогащения в неподдающихся логике размерах.

Исходя из того, что кризис в нашей стране имеет системный (т.е. более глубинный), а не личностный характер, иного пути, кроме поворота к ноократии, россиянам сейчас не дано. Альтернативой этому является только еще большее увеличение числа индивидов третьей категории, все более активное заполнение ими структур всех уровней власти (что уже и происходит) и, как следствие, дальнейший распад страны по националистическим швам, продолжение вымирания остановившегося в своем развитии населения регионов с непоправимо нарушенным сознанием и с последующим заселением освободившихся территорий соседними, более приспособленными к современной жизни жителями южных стран и Европы. Вот это и есть настоящая опасность для российской нации, но эту опасность невежественное большинство не хочет (вернее, неспособно) пока замечать, а если и замечает, то, обессиленное, подавленное, пребывающее в апатии, пренебрегает своим будущим.

Итак, о правильном понимании значения власти в том или ином обществе, государстве можно судить по отношению в нем к философии, а значит, к мудрости, истинам бытия, ноосферным знаниям, нравственным ценностям. Платон, например, утверждал, что наилучшим было бы даже такое правление, если государством руководил бы философ, либо правитель, очень хорошо познавший философию. Аристотель, называвший философию "наукой об истине", был долгие годы воспитателем и наставником Александра Македонского, который и после этого обязательно включал в число своих постоянных советников какого-либо философа.

Однако со временем философия утратила в сознании людей былую привлекательность. Этому способствовала путаница, когда к философам стали причислять любых философствующих персон. Философию, науку наук, стали постепенно отодвигать на задворки общественного внимания, знания, сознания. Даже Нобель не включил ее в перечень своих номинаций на ежегодные, ставшиe престижными, премии.

В этой связи Эдмунд Гуссерль был вынужден провести четкую разделяющую линию, чтобы отделить философию как строгую науку - плод коллективного многовекового труда, стремящуюся всякое глубокомыслие превратить в ясные рациональные логические образования, с одной стороны, от идей так называемой миросозерцательной философии, являющейся плодом отдельных мудрствующих, часто патологически, личностей. И введя подобную классификацию, Гуссерль призвал представителей миросозерцательной философии отказаться от притязаний считать ее наукой и в то же время не "тормозить прогресс строго научной философии".

Поэтому возврат к приоритетам разумности, нравственности, продвижение в общество всего ноосферного и сведение к минимуму воздействия на людей элементов негасферы, признание первоочередности ментально-нравственных параметров над всеми прочими при формировании элиты - вот тот путь, который может вывести из тупика, из застоя, повернуть к лучшему от гибельных перспектив любое сообщество, государство, человечество в целом.

Необходимо срочно глобально менять парадигму построения общества, государства, приводя ее к тому, к чему пришли мыслители всех времен и народов - повсеместное утверждение принципов ноократической политии, или ноократии, т.е. верховенство разума во всем, начиная, прежде всего, со всех трех или четырех властных ветвей, при одновременном воспитании, просвещении и нравственном совершенствовании всех без исключения граждан всех государств всего человечества.